Франко - [7]

. Более интригующим представляется то обстоятельство, что его братья пошли скорее по стопам дона Николаса, чем доньи Пилар. После отъезда мужа в Мадрид донья Пилар все время ходила в черном. Кажется также, что, видя, как религиозность матери становится щитом, за которым она прячется от жизненных невзгод, Франсиско постарался преодолеть эмоциональную уязвимость, предпочтя ей холодную внутреннюю пустоту.

Несмотря на стоические попытки доньи Пилар сохранить при всех невзгодах видимость благополучия, она не могла не возместить детям ущерб, наносимый поведением ее мужа. Каждый из них реагировал по-своему. Франсиско стал на сторону матери, не признавая свою потребность в отцовском одобрении, на которое тот втайне надеялся, но так и не добился. Склонный к удовольствиям старший брат Николас вырос таким же гедонистом, как отец, легкомысленным в отношении денег и женщин. Необузданный нрав Рамона превратил его в безответственного авантюриста, прославившегося своими подвигами в воздухе, а в 20-х годах приобретшего дурную славу из-за распутства и увлечения анархизмом и франкмасонством. Франсиско был гораздо больше привязан к матери, чем его братья. Он регулярно ходил с ней в церковь и вообще был ребенком благочестивым. Он плакал во время первого причастия. Уже взрослым человеком Франсиско, приезжая в Эль-Ферроль в отпуск, никогда не пренебрегал своим религиозным долгом, дабы не огорчать мать⁹¹³.

Сейчас точно не скажешь, какое воздействие на Франсиско оказало расставание родителей и отъезд отца, но симптоматично одно его замечание: «Маленьких детей никогда нельзя разлучать с родителями. Это нехорошо. Ребенку необходимо чувствовать надежную поддержку родителей, и родители не должны забывать, что несут ответственность за своих детей»¹⁴. Став каудильо, он решительно отрицал, что в отношениях дона Николаса с женой или детьми было что-то ненормальное. Однако его реакция, когда он как-то натолкнулся на неопровержимые доказательства грешков своего папаши, была весьма показательной. Франко выпалил: «Хорошо, однако они никогда не подрывали его родительского авторитета»¹⁵. Трудности в отношениях Франко с отцом отразились и в различных попытках переиначить их и преподнести в идеализированном виде. В своем дневнике в первый год пребывания в испанском Иностранном легионе он описывает весьма сомнительный, с точки зрения достоверности, случай, в котором можно разглядеть его чаяния. В Мадриде молодой офицер переходит улицу и ему отдает честь седой солдат-ветеран. Офицер поднимает руку, чтобы ответить на приветствие, и их глаза встречаются: они смотрят один на другого, а потом в слезах бросаются друг другу в объятия. Офицер увидел отца, с которым они давно расстались¹⁶. Это был пробный шар для его автобиографического романа «Раса», где он создает образ отца, которого хотел бы иметь — героя-моряка исключительных нравственных достоинств. Когда отец Франко умер, он организовал ему помпезные похороны с воинскими почестями, что вряд ли было уместно, учитывая богемный образ жизни дона Николаса. Тем самым Франко как бы пересмотрел свое отношение ко второй половине жизни отца. Сам Франко всегда избегал вина, азартных игр и женщин, что указывает на его решимость строить жизнь иначе, чем отец.

Франко будет с порога отвергать все, что у него ассоциируется с отцом, начиная с плотских наслаждений и кончая левыми идеями. Неприятие им всего отцовского подчеркивало его глубинную идентификацию с матерью, которую можно заметить и в его мягкой манере держаться и говорить, и в слезливости, и в способности переносить лишения. Нотки обиды и жалости к себе звучат в речах каудильо незатихающим эхом неблагополучного детства, в котором следует искать один из источников, питавших его стремление к величию.

Два события времен его молодости имели определяющее значение для его дальнейшей судьбы — это потеря Кубы в 1898 году и разорительная колониальная война, затеянная Испанией в Марокко. Развал империи породил у гражданского населения недоверие к своей неумелой армии, усилил недовольство войск политической верхушкой и вызвал у молодежи нежелание идти на военную службу. Всю жизнь Франко будет вспоминать, какое неизгладимое впечатление произвела на него «катастрофа» 1898 года. В 1941 году, когда он был готов вступить в войну на стороне держав Оси, Франко заявил: «Когда мы только начинали жить... то стали, в своем младенчестве, свидетелями презренной некомпетентности тех людей, которые отдали иностранцам половину территории отечества»¹⁷. Он считал себя уполномоченным смыть позор 1898 года.

Франсиско было пять с половиной лет, когда 3 июля 1898 года Испания потерпела от Соединенных Штатов тяжелое поражение на море под Сантьяго-де-Куба. Она лишилась остатков империи — Кубы, Пуэрто-Рико и Филиппин. Хотя маловероятно, чтобы в таком возрасте он понимал, что происходит вокруг, катастрофа подобного масштаба не могла не оказать глубокого воздействия на маленький гарнизонный городок, каким был Эль-Ферроль. Многие из его школьных друзей потеряли на войне родственников и ходили в трауре. В городе появились инвалиды. Еще важнее то, что, став кадетом, он окунулся в атмосферу, царившую в армии с 1898 года. Поражение приписывали предательству политиков, которые бросили флот и армию в бой без необходимого материального обеспечения. Однако то, что значительно лучше оснащенным вооруженным силам США потребовалось целых три месяца, чтобы одолеть устаревший испанский флот, убедило Франко, что смелость и отвага стоят сотен тонн самого лучшего снаряжения