Франко. Краткая биография - [123]

В 1969 году Солис, который неустанно искал компромат с целью дискредитировать технократов из Opus Dei и подорвать их политическое влияние, напал на дело компании «Матеса». Она производила в Памплоне текстильное оборудование и была одним из флагманов светлого будущего, обещанного технократами. Постоянные голословные утверждения о массовых злоупотреблениях в латиноамериканских филиалах «Матесы» вылились в злобную кампанию в фалангисгской прессе, клеймившей «национальный позор». Но Франко, которого больше раздражала разгульная свобода прессы, чем любые обвинения в коррупции, отказался даже говорить на эту тему. (Когда Солис и другие фалангисты бросились к каудильо с обвинениями против технократов, он, как утверждает молва, резко оборвал их: «Что вы имеете против Opus Dei? Ведь они-то действительно работают, а вы только трахаетесь». 1 октября 1971 года он с недовольным видом простил большую часть обвиняемых, проходивших по делу «Матесы».) Карреро Бланко, напуганный газетной кампанией, согласно которой в Испании царили «политический застой, экономическая монополия и социальная несправедливость», решил, что в этом виноваты Фрага как министр информации и Солис как министр-секретарь «Движения», и тут же отправил их в отставку.

Затем он убедил Франко, чтобы тот произвел перестановку в правительстве. Это и произошло 29 октября 1969 года. Элегантный щеголь Грегорио Лопес Браво заменил Кастиэлыо в качестве министра иностранных дел, а Торквато Фернандес Миранда (член Opus Dei и советник Хуана Карлоса) заменил Солиса на посту министра — генерального секретаря «Движения». Камил о Алонсо Веге было позволено уйти на пенсию с должности министра внутренних дел. Перетряска кабинета выглядела как победа технократов. Но поскольку поддержка, которую Франко и Карреро Бланко оказывали «продолжателям», неоднократно подрывалась их эмоциональной привязанностью к «бункеру», перед новым Советом министров открывалась типично шизофреническая перспектива. Только что сформированное правительство ответило жесткими мерами на шахтерскую стачку в Астурии и на конфликты, возникшие на верфях, в строительной промышленности и мадридском метро. Жестокие действия полиции, тайные карательные акции, проводимые полуфашистскими эскадронами террористов, связанных с секретными службами Карреро Бланко, и применение оружия Гражданской гвардией против манифестантов привели к целой серии смертей среди ни в чем не повинных прохожих. Однако революционная организация баскских сепаратистов «Euskadi ta Askatasuna» (ЭТА) намеревалась бросить режиму гораздо более серьезный вызов.

Баскские экстремисты затронули особенно чувствительную невротическую струну в душе каудильо. Его безжалостное отношение к баскским католикам уже проявилось в Гернике. И еще раз было продемонстрировано 18 сентября 1970 года во время чемпионата мира по «баскской пелоте», испанскому варианту сквоша. К ужасу международной прессы, каудильо бесстрастно смотрел, как человек, который командовал единственной военной частью в Гернике в день, когда она подверглась бомбардировке, прямо перед ним с криком «Да здравствует Баскония!» поджег себя. В результате правым экстремистам из армии не стоило большого труда убедить Франко возбудить в высшей степени несвоевременный и вредный судебный процесс над шестнадцатью баскскими заключенными, включая двух священников.

В это же время в Испанию пожаловали высокопоставленные лица: президент Никсон, надеявшийся встретить не менее роскошный прием, чем тот, что был оказан Эйзенхауэру в 1959 году, и Генри Киссинджер. Они прибыли для обсуждения судьбы американских баз в Испании. Президенту не к чему было придраться во время церемонии встречи, но престарелый Франко и измученный Киссинджер заснули во время переговоров, предоставив Никсону обмениваться мнениями с Лопесом Браво.

Американский визит не слишком способствовал снижению трений внутри Испании или смягчению мстительности каудильо. Как только в декабре в Бургосе начался суд над боевиками ЭТА, международная пресса и умеренные министры стали просить Франко проявить сдержанность. Даже брат Николас лихорадочно уговаривал его не подписывать смертных приговоров. «Это не в твоих интересах. Я говорю тебе это, потому что люблю тебя. Ты — добрый христианин и впоследствии пожалеешь о содеянном». Весь мир с ужасом следил за судебным процессом, где стали достоянием гласности факты пыток, которым подвергались баски в заключении. Левые возмущались уже самим фактом судебного преследования, а правые — тем, что давно не назначались примерные наказания. Суд завершился вынесением трем боевикам ЭТА по два смертных приговора каждому. Казалось, что за какие-то четверть часа Испания вернулась на тридцать лет назад.

После пылких выступлений Лопеса Родо, Карреро Бланко и других министров, которые считали, что подобные приговоры равносильны политическому самоубийству, Франко крайне неохотно заменил смертные приговоры на тридцатилетнее тюремное заключение. Несмотря на его радиовыступление 31 декабря 1970 года, выдержанное в миролюбивых тонах, судилище в Бургосе оказалось настоящей катастрофой для режима. Зато оно, как никогда сплотило оппозицию. Церковь обратилась к народу с просьбой простить ее за то, что в годы гражданской войны она не сумела стать «истинным посланником 12* примирения» и тем самым раз и навсегда лишила Франко репутации «крестоносца», которую он себе годами создавал.