Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - [301]
На маленькой станции Уорм-Спрингс, как обычно, толпился народ, когда 30 марта 1945 года, на Добрую пятницу, сюда прибыл поезд президента. Необычной на этот раз казалась лишь крупная фигура Рузвельта, сутулившаяся и беспорядочно раскачивавшаяся в инвалидном кресле, которое катили по платформе. По толпе пробежал легкий гул. Президент направил свою машину к Малому Белому дому наверху холма.
В этот вечер Хассет поделился с Бруенном своей тревогой по поводу физического состояния президента. Хассет допускает, что Бруенн не хочет беспокоить семью и самого Рузвельта, но считает положение безнадежным. Даже подпись президента поблекла — былая размашистость и жирные линии улетучились или попросту утратили четкость. Бруенн осторожно признавал, что состояние Рузвельта рискованное, но он не считает его безнадежным, если оберегать президента от эмоциональных стрессов. Это невозможно, возразил Хассет. Он и Бруенн сами на грани эмоционального срыва.
Однако через несколько дней пребывания под теплым солнцем Джорджии Рузвельт избавился от землистого цвета лица, к нему вернулась отчасти былая живость, хотя показатели давления менялись в широком диапазоне: от 177 на 88 до 240 на 130. Новости из Европы воодушевляли: американские, британские и канадские войска окружали Рур, устремляясь на северо-запад, к Ганноверу и Бремену, углубляясь в самое сердце Германии. В Вашингтон поступали также сообщения о гибели под бомбежками тысяч гражданских жителей японских и немецких городов. Сомнительно, чтобы Рузвельт отдавал себе отчет, насколько колоссальны масштабы этих человеческих жертв, сопоставимые с последствиями более поздних бомбардировок — атомных.
В Уорм-Спрингс доставлялись резкие телеграммы Сталина. Рузвельта беспокоило, но не угнетало ухудшение отношений с Кремлем. В отличие от Черчилля, которому будущее рисовалось сплошной черной краской и который шел среди ликующей толпы, а сердце у него ныло, Рузвельт хранил уверенность, что положение выправится. Он стремился устранить причины беспокойства. Швейцарский инцидент ушел в прошлое, телеграфировал президент Сталину, в любом случае с взаимным недоверием следует покончить. Он призывал Черчилля воздерживаться от преувеличения разногласий с Советами — все встанет на свои места. И добавлял: «Однако нам надо быть твердыми, мы идем правильным путем».
В эти первые апрельские дни президента больше интересовала Азия, а не Европа. Его порадовали вести о неожиданной отставке японского правительства вслед за вторжением на Окинаву. Президент Серхио Осменья прибыл из Филиппин, чтобы сообщить об ужасных разрушениях в Маниле. Президент необыкновенно подробно изложил репортерам свои соображения в связи с обстановкой на Филиппинах, их экономическими проблемами и необходимостью американской помощи. Это была 988-я пресс-конференция президента.
Рузвельт решительно настроен на то, чтобы с планами немедленного предоставления независимости Филиппинам не произошло никаких задержек. Реализация этих планов зависит только от того, насколько быстро выдворят с островов силы японцев. Он покажет пример Великобритании и другим колониальным державам. Рузвельт писал своему бывшему шефу Джозефу Дэниелсу: он хотел бы, чтобы независимость Филиппин вступила в силу в августе и он сам присутствовал на торжествах по этому поводу, но, возможно, ему придется участвовать в это время в конференции в Европе.
В полдень 11 апреля президент диктовал проект речи по случаю дня Джефферсона:
«По всей стране американцы собираются отдать должное живой памяти Томаса Джефферсона, одного из величайших демократов, и я хочу дать ясно понять, что произношу слово „демократы“ с маленькой буквы „д“...»
Президент по традиции отдал дань уважения деятельности Джефферсона как государственного секретаря, президента и ученого; затем продолжал:
«Через некоторое время могущественное, зловещее нацистское государство разрушится. Японские военные бароны получают по заслугам в своей стране — возмездие, которое они заслужили, атаковав Пёрл-Харбор.
Но половина победы над врагами — этого недостаточно.
Мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы сокрушить сомнения и страхи, невежество и корысть, которые сделали возможным весь этот ужас...
Сегодня мы сталкиваемся с неоспоримым фактом, что для выживания цивилизации необходимо культивировать науку гуманных отношений — способность разных людей жить и работать вместе, на одной планете, в условиях мира.
Позвольте заверить вас, что моя рука не дрогнет, выполняя необходимое, и моя решимость выполнять эту задачу крепнет от того, что вы — миллионы и миллионы — поддерживаете меня в убеждении не прекращать этой работы.
Работа, друзья, заключается в обеспечении мира. Более важно, чем прекращение этой войны, — прекращение возможности всех войн. Да, прекращение навечно возможности нелепого и бесчеловечного средства разрешения всех разногласий между правительствами посредством массового убийства людей.
Сегодня, когда мы стремимся освободиться от бедствий войны, когда мы хотим внести наибольший вклад из всех, который вносили поколения людей на этой Земле, — вклад в дело упрочения мира, я прошу вас крепить свою веру. С вашей верой и решимостью я связываю все успехи, которых можно достичь в наше время. Вам, всем американцам, которые вместе с нами посвящают себя делу мира, я говорю: единственное ограничение для реализации наших целей завтра — наши сегодняшние сомнения. Будем продвигаться вперед с крепкой и деятельной верой».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».