Французский роман - [46]

Женщина, воспитывающая двоих детей без мужа, — каторжанка. Теперь я понимаю, кто такая мать-одиночка — это человек, подаривший вам жизнь, чтобы принести в жертву свою. Мать бросила сначала отца, затем отчима и после этого только тем и занималась, что искупала перед нами грехи, в которых мы ее не обвиняли. Она приняла решение стать независимой, иными словами, святой — по образу и подобию ее деда, героя-самоубийцы 14-го года. Знаю, многие писатели высказывают массу претензий в адрес матерей. Лично я испытываю к своей только благодарность. Ее любовь к нам не ведала границ. Наверное, она тешила себя мыслью, что уж мы-то с ней навсегда, — в этом она тоже ошибалась. Помню, я привез из Нью-Йорка майку с надписью, которая ее страшно рассмешила: «I survived a catholic mother»[96]. В своей любви она была такой собственницей, что это порой причиняло нам боль. И она без конца просила прощения за то, что любит нас так сильно. Ее любовь временами вгоняла в тоску, казалось, мать пытается заполнить ею пустоту. Мы с братом извлекли максимум выгоды из материных неудач в личной жизни и феминистического рабства: если раньше женщины просто сидели с детьми, теперь они сидят с детьми да ВДОБАВОК им приходится вкалывать.

Сбросив оковы брака, мать работала в издательстве и одна растила двоих детей — не думаю, что она была счастлива. Я — ребенок, воспитанный в обычаях нового матриархата; я всегда боготворил мать, но, разумеется, мечтал взять реванш над прочими женщинами. Мое детство сформировало из меня существо, жаждущее женского тела и раздираемое мстительным женоненавистничеством. У матери не было никого, кроме нас, и мы хорошенько этим попользовались: в нашем распоряжении оказалась освобожденная женщина-домохозяйка. Мы вышли победителями из войны за любовь, повергнув всех соперников-мужчин. К концу нашей юности мы превратили нашу мать в рабыню. Мы на практике доказали существование ранее не описанного синдрома — соревновательного Эдипова комплекса, при котором два мальчика лезут вон из кожи, чтобы заполучить мать в единоличное владение. Меня до сих пор терзает вопрос: уж не из-за нас ли она сегодня живет одна?

Глава 37 Родительское наследство

Вот что я получил от матери:

— баллады Элтона Джона с 1969 по 1975 год — вершину мировой поп-музыки;

— возможность видеть все фильмы Вуди Аллена в день выхода на экран;

— понимание того, что лучшее красное вино не обязательно самое дорогое;

— неудовлетворенность, привычку жаловаться, недовольство собой;

— близорукость;

— романтизм;

— тонкие запястья;

— хорошее воспитание;

— свойство быстро краснеть;

— снобизм;

— умение одеваться;

— любовь к одиночеству;

— отсутствие страха перед разрывом;

— русскую литературу;

— навык есть фуа-гра вилкой;

— независимость;

— способность не стыдясь плакать на людях или перед телевизором;

— комплекс неполноценности;

— седло барашка, жаренное с чесноком;

— тягу к поцелуям в шейку;

— язвительно-критический склад ума;

— доброту к другим, жестокость к себе;

— любовь к сплетням;

— «Поющих под дождем» Стенли Донена с Джином Келли в главной роли;

— совиную натуру, завтраки в постели и аромат поджаренных тостов по утрам;

— представление о любви: она должна быть страстной, безрассудной, самозабвенной и ревнивой, пусть и короткой;

— сознание того, что любовь — главное в жизни;

— запрет говорить: «на сегодняшний день»;

— желание читать.

От отца я получил:

— воображение;

— гигантоманию;

— большой нос;

— слабое горло;

— выдающийся подбородок;

— глаза цвета дождя;

— манеру чихать два раза кряду, заставляя вздрагивать весь дом;

— любовь к фондю по-бургундски и по-савойски;

— проницательность;

— «Brooks Brothers»[97];

— сарказм;

— эгоизм;

— сексуальную озабоченность;

— привычку говорить «туфли» вместо «ботинки», «свитер» вместо «пуловер» и «картинки с диалогами» вместо «комиксы»;

— умение радоваться праздникам;

— любовь к живому огню камина;

— слабость к молоденьким женщинам;

— красивые машины;

— братьев Маркс;

— «Вечернюю молитву Богородице» Монтеверди;

— наплевательское отношение к тому, что обо мне скажут другие;

— кассету с оригинальной версией «Американских граффити»;

— комплекс превосходства;

— тропические острова;

— страсть делать покупки в дьюти-фри;

— уверенность, что батон колбасы можно проглотить меньше чем за пять минут;

— умение постоянно быть исключительно любезным, но время от времени раздражаться из-за пустяка;

— ночной храп;

— солипсизм Плотина;

— убеждение в том, что бесцеремонность — положительное качество;

— желание писать.

Глава 38 Французская мечта

Отец никогда не праздновал своих дней рождения и частенько забывал о наших. Он не старался запомнить точные даты, потому что справедливо полагал, что уже преподнес нам лучший подарок — жизнь. Страстный любитель античной философии, он верил, что реальная действительность относительна, следовательно, не стоит придавать значения отметке в календаре, символизирующей наше биологическое старение. Отказ взрослеть стал частью моего наследства наряду с идеей о том, что ценность реальности сильно преувеличена.

После развода отец искал себе того, кто заменил бы ему старшего брата, и таким человеком оказался его кузен Жан-Ив Бегбедер.