Французский легион на службе Гитлеру. 1941-1944 гг. - [16]
Настал момент произнесения текста: когда Лабонн присягал, его левая рука лежала на шпаге, которую держал генерал Хальм. Лабонн поднял правую руку вверх и произнес: «Я клянусь перед Богом беспрекословно подчиняться главе германских и союзных армий, Адольфу Гитлеру, в борьбе против большевизма и готов в любое время, как храбрый солдат, пожертвовать свою жизнь». Легионеры, которые также стояли с поднятыми правыми руками, хором отвечали: «Я клянусь»>{112}. Французский ветеран Лаба запомнил лишь некоторые слова из присяги: «Я клянусь беспрекословно подчиняться Адольфу Гитлеру, главнокомандующему вермахта, и быть верным солдатом в борьбе против большевизма»>{113}.
После принесения присяги слово взял генерал Хальм: «Солдаты французского легиона. Сплоченные священной клятвой, которую вы только что принесли, глядя на знамена германских полков и на ваше собственное знамя, как братья по оружию, мы пойдем в бой плечом к плечу, веря, что эти знамена приведут нас к окончательной победе. Да здравствует Франция! Да здравствует Германия! Да здравствует Фюрер, главнокомандующий германской армии, Адольф Гитлер! Зиг хайль!»>{114}
Были и те, которые почувствовали себя преданными и отказались приносить присягу: после избиения их отправили в тюрьму, где некоторые из них погибли>{115}.
Некоторых легионеров по-настоящему взволновала сама присяга, и не то чтобы в хорошем смысле. Урдан писал, явно чувствуя что-то недоброе: «Принесенная Гитлеру присяга сделала из легионера настоящего германского солдата. Следовательно, если рассматривать только мой пример, я теперь оберлейтенант в германской армии, такой же, как и любой другой оберлейтенант немецкой пехоты. Мое положение, в случае если вновь вспыхнут боевые действия между Германией и Францией, будет просто неразрешимым. С одной стороны, я француз и обязан выполнять свой долг ради Франции, с другой стороны, я связан клятвой верности лично рейхсканцлеру. Что же делать в подобной ситуации, у которой, конечно же, очень малый шанс на появление?»>{116}
Другой легионер говорил о неосознанности выбора: «Я не считаю, что приносил присягу, потому что когда я поднял руку, я не думал»>{117}.
8 октября из Франции выехала третья группа добровольцев>{118}. 12 октября, 21 офицер, 125 унтер-офицеров и 498 бойцов во главе с полковником Альбером Дюкро прибыли в Дебицу. Эти добровольцы составили основу для двух «тяжелых» рот (13-й, 14-й) и штабного подразделения ЛФД. Служба безопасности начала проверку добровольцев: выяснилось, что в их ряды затесались нежелательные элементы, саботажники и коммунисты. Некоторые из них уже успели установить связь с польским Сопротивлением, однако действовали достаточно неуклюже.
18 октября во французской коллаборационистской газете Марселя Деа «L’Oeuvre» опубликовали слова одного из добровольцев: «Наше путешествие закончено, мы на пороге непокоренной страны, на границе двух неуловимых реальностей: арийской цивилизации и семитского варварства. По ту сторону этой границы существует другой парод, идеал, противоположный нашему: разрушение общества. Мы пришли, чтобы помочь раздавить чудовище»>{119}.
19 октября новички принесли присягу, в присутствии генерал-майора Иво-Тило фон Трота>{120}. Когда присягала третья группа добровольцев, Лабонн в весьма патетических тонах отозвался о легионерах, назвав их наследниками Готфрида Бульонского (один из предводителей первого Крестового похода 1096–1099 гг.). Он особенно подчеркнул «азиатскую» и «звериную» сущность РККА, а Сталина назвал «Аттилой, бичом Господним»>{121}. Также выступал и фон Трота, продемонстрировавший невосторженное отношение германского командования к ЛФД. Он всего лишь сухо поприветствовал новобранцев, назвав их «товарищами по оружию» («Kampfgcnosscn») в борьбе против большевизма, призвал сражаться за Францию и Петэна, а также призвал не забывать, что они носят «фельдграу» германской армии, а значит, должны быть верными солдатами.
В тот же день военно-политическое руководство Третьих) рейха обсуждало вопрос, касающийся французских добровольцев. Гитлер, по-видимому, начал жалеть о том, что дал санкцию на формирование легиона. Главное командование сухопутных войск проинформировало группу армий «Центр» о том, что не стоит ждать скорой переброски ЛФД на фронт: «Фюрер желает, чтобы по вопросу легиона была занята выжидательная позиция, по политическим причинам»>{122}. Проще говоря, было решено «тянуть время».
Однако через три дня решение неожиданно изменилось. 22 октября ЛФД, ставший 638-м пехотным полком (Infanterie Regiment 638), получил приказ отправляться из Дебицы в Смоленск.
Иногда полк обозначают как усиленный (verstarkte)
