Французские добровольцы в армии Муссолини - [6]

Мы начали с критического момента, с точки невозврата: 8 сентября 1943. Переход Италии на сторону антигитлеровской коалиции оказался для итальянцев во Франции внезапным и непостижимым. Многие увидели в этом проявление оппортунизма определенных политических и военных кругов, желавших порвать с фашизмом и как можно скорее перейти на сторону победителя. Эту теорию подтверждает весьма надежный беспристрастный свидетель – британский генерал Гарольд Александер: «Италия в 1943 была совсем не в том положении, в котором окажется Германия в 1945. На фронтах все еще действовали крупные итальянские армии, и дальнейшее сопротивление было вполне возможно. Тем более не верно утверждение, что капитуляция была вызвана требованиями народа или внутренними беспорядками. Факт состоит в том, что итальянское правительство приняло решение капитулировать, но отнюдь не потому, что было не в состоянии продолжать сопротивление, а потому, что решило перейти на сторону, которая побеждает в войне».

Что означала капитуляция для итальянцев, проживавших во Франции? Зарини, рукопись которого я могу читать без перевода Карло, подчеркивает серьезность ситуации, сложившейся для итальянских иммигрантов, приводя причины их отказа принять капитуляцию Бадольо:

«Так или иначе, всем итальянцам пришлось иметь дело с последствиями 8 сентября и этой злосчастной измены. Но если в некоторых странах они отделались достаточно легко, то для нас во Франции это был настоящий удар. События того рокового дня повергли в смятение и отчаяние все итальянское сообщество во Франции. Многие были в страхе, но у многих это вызвало и гнев. Это была унизительная моральная пощечина – не стоит забывать, что мы жили в исключительно ксенофобской стране, привыкшей презирать и унижать все иностранное, особенно итальянское. Честь и престиж итальянцев пали как никогда низко, и нам пришлось испытать на себе не только вполне понятную реакцию немцев, их недоверие и подозрительность, но и реакцию французов, которая оказалась еще хуже. И во многих из нас словно что-то взорвалось; мы не желали больше терпеть бесконечное презрение французов, еще более усугубившееся после этого постыдного предательства. Мысль о покинутой и попранной родине довершила остальное: более молодые и идеалистически настроенные итальянцы решили действовать. Они захватили итальянские государственные здания, в спешке покинутые чиновниками, утверждая этим актом, что Италия продолжает существовать и после 8 сентября. Эти молодые люди день и ночь охраняли дипломатические здания и фашистские клубы, вооружившись дробовиками или еще каким-либо импровизированным оружием. Удивительно, но в те осенние дни 1943 в итальянских дипломатических представительствах оказалось больше людей, чем когда-либо: даже антифашисты приходили туда, желая узнать последние новости. Все итальянцы чувствовали необходимость держаться вместе, объединившись в некоей коллективной самозащите. Потом 12 сентября 1943 по радио пришли неожиданные вести об освобождении Муссолини, и, несколько дней спустя, об основании Итальянской Социальной Республики (Republica Sociale Italiana, RSI)».

Я спросил Карло, как восприняли итальянские иммигранты эти новости. Найдя в рукописи Кальчинелли нужную страницу, он стал переводить:

«Наконец Муссолини на свободе. Может быть, еще возможно взять в руки оружие и показать всему миру, что итальянцы тоже могут умирать во имя чести. Важно чувствовать себя человеком, а не шакалом, и иметь возможность смотреть в зеркало, не испытывая стыда и отвращения. С этого дня сотни молодых итальянцев во Франции начали искать возможность взять в руки оружие и сражаться за Италию».

Многие из этих молодых людей, независимо от их политических взглядов, приходили в снова открывшиеся итальянские дипломатические представительства и просили принять их в армию Итальянской Социальной Республики, которую стал возрождать Муссолини.

В Париже местом сбора этих добровольцев стала снова открытая штаб-квартира фашистской партии на улице Рю-Седийё. Туда был направлен Эрнесто Маркьянди, инспектор фашистской партии за рубежом, также поступивший на службу RSI.

Но шли недели, а из Италии к добровольцам не проявляли никакого интереса.

- После первоначального энтузиазма и обещания принять нас, долгое время ничего не происходило. Наши заявления с просьбой принять нас на службу никто не принимал, - говорит Карло.

Его слова подтверждает в своей рукописи Зарини:

«Мы не представляли, насколько сложной окажется эта проблема. Для нас все выглядело так: мы поступали на службу и ехали на фронт! Просто, не правда ли? Как и ожидалось, со временем наше уныние и разочарование от того, что к нам никто не прислушивается, только росло».

На этих итальянцев, которым не терпелось отправиться на фронт, обратил внимание Пьетро Манелли, инспектор по вербовке итальянских добровольцев в СС. Некоторые из них согласились надеть форму с мертвой головой, но большинство отказались, надеясь служить под итальянским флагом. Тем временем уже прошло пять месяцев. Наконец в феврале 1944 дело сдвинулось с места, возможно, в нем усмотрели пропагандистский потенциал. Старший сержант Гуарин из полка морской пехоты «Сан Марко» с базы BETASOM в Бордо, откомандированный в Париж в качестве инструктора по военной подготовке добровольцев из GILE, решил обратиться напрямую к своему начальству. Он обратился к капитану Энцо Гросси, командиру базы BETASOM, который решил принять на базе этих молодых добровольцев, желавших служить под итальянским флагом.