Французская революция. Бастилия - [17]

. Этот высохший старец "в огромном парике a la Lois Quatorze[99], из-под которого сверкают горячие, как угли, глаза" вызывает в обществе необыкновенный подъем, своего рода взрыв. Оказалось, что Париж умеет не только смеяться и иронизировать; оказалось, что Париж может испытывать едва ли не религиозное поклонение к своим героям. Чтобы только взглянуть на него, дворяне переодевались трактирными слугами, красивейшие женщины готовы были, кажется, устлать своими волосами путь, по которому ступала его нога. "Карета, в которой он едет, - это ядро кометы, и хвост ее заполняет целые улицы". Ему устраивают в театре настоящий апофеоз, точно он император, и, наконец, "душат под розами". Его нервы не выдержали, и старый Ришелье посоветовал принять опиум невоздержанный патриарх принял слишком большую дозу. Даже Ее Величеству пришла мысль послать за ним, но ее вовремя отговорили. Хорошо уже то, что Ее Величество до этого додумалась. А ведь этот человек поставил своей главной целью в жизни разрушение и уничтожение того фундамента, на котором покоятся их величества и их преподобия. Чем отплатил ему мир за это? Как глашатай и пророк, он мудро высказал то, о чем многие мечтали сказать, и мир откликнулся и короновал его. Правда, хоронили обожаемого и задушенного розами патриарха тайком. Ну что ж, самое замечательное во всем этом то, что Франция, несомненно, беременна (или, как говорят немцы, "в доброй надежде"); пожелаем же ей счастливо разрешиться от бремени и принести добрый плод.

Поговорим еще об одном человеке, о Бомарше[100], который недавно закончил отчет о своем судебном процессе ("Мемуары")10[101], сразу принесшем ему известность в обществе. Карон Бомарше (или де Бомарше, так как он был возведен впоследствии в дворянство), человек смелый и находчивый, имел, родившись в бедной семье, прекрасный аппетит, честолюбие и еще множество других талантов, среди которых не последним был талант интриги. Это был худой, если не сказать тощий, но крепкий, с несгибаемой волей человек. Удача и собственная ловкость открыли ему доступ к клавикордам наших добрых принцесс Loque, Graille, a затем и других сестер. Гораздо важнее было то, что придворный банкир Парис Дювернье почтил его своим доверием, которое простиралось до того, что Бомарше имел право вести некоторые операции наличными. Однако наследник Дювернье, человек из высшего света, решил, что это уж слишком, и организовал против Бомарше судебный процесс, в котором наш крепыш, потеряв деньги и репутацию, был наголову разбит. Таково было мнение судьи, докладчика Гецмана, парламента Мопу да и всего остального света, как обычно безразличного и равнодушного. Пусть все так думают, но Бомарше не сдастся! Из-под его негодующего пера выходят (конечно, не стихи) сатирические памфлеты о процессе, с помощью которых, избрав своим оружием насмешку и неотразимую логику, он начинает отчаянную борьбу за пересмотр своего дела, против докладчиков, парламентов, властей, против всего света. Этот высохший учитель музыки неутомимо сражается, как опытный фехтовальщик, то отступая, то нападая, и наконец заставляет все общество говорить о себе. Спустя три года, пройдя через поражения и неудачи, проделав работу, которую, пожалуй, можно сравнить с подвигами Геракла, наш непокорный Карон в конце концов одерживает победу: выиграв все свои процессы, он тем самым срывает с докладчика Гецмана судейскую мантию и навсегда одевает его в костюм подлеца; что же касается парламента Мопу (кстати, Бомарше помогал его разгону), других каких бы то ни было парламентов да и всей вообще системы правосудия во Франции, то его пример заставил многих крепко задуматься. Итак, судьбе было угодно бросить Бомарше в преисподнюю, и вот наш тощий французский Геркулес вышел из нее победителем, укротив адских псов. Отныне его имя принадлежит к числу знаменитостей своего века.

Глава пятая. ASTRAEA REDUX БЕЗ ДЕНЕГ

Взгляните, разве там, по ту сторону Атлантики, не зажглась заря нового дня? Там родилась демократия и, опоясанная бурей, борется за жизнь и победу. Во Франции с радостью и сочувствием поддерживают вопрос о правах человека, во всех салонах только и слышно: что за зрелище! И посмотреть действительно есть на что: сюда, к сентиментальным и легкомысленным, как дети, поклоняющимся языческим богам французам, которые живут в монархическом государстве, прибыли американские представители Дин и Франклин[102], потомки пуритан, воспитанные на Библии и сохранившие издревле присущую англичанам выдержку и хладнокровие, вкрадчивый Сайлас[103] и вкрадчивый Бенджамин, явившиеся сюда лично, чтобы просить о помощи. В салонах над ними, естественно, зубоскалят и потешаются. Ну а, например, император Иосиф, которого спросили, как он к ним относится, высказался довольно неожиданно для человека, сочувствующего философии Просвещения: "По профессии я роялист"[104] (Mon metier a moi c'est d'etre royaliste).

Такой же точки зрения придерживается и ветреный Морепа, но философы и общественное мнение поворачивают его в противоположном направлении. Правительство Морепа приветствует демократию, некоторые частные лица тайком изготавливают для нее оружие. Поль Джонс