Французская няня - [2]
— «бог из машины», помогает героям выйти из коллизий, достойных самого остросюжетного приключенческого романа.
Крестница Гражданина Маркиза, звезда балетной труппы парижского театра Опера, замужем за таинственным англичанином по имени Эдвард — или, по-французски, Эдуар, — окруженным еще более таинственными связями. Он дарит Селин не только дочь Адель, но и чернокожего мальчика-раба, купленного на Ямайке. Мальчик носит имя героя гаитянского восстания против французского владычества — Туссена. Судьба разлучит мать и дочь, но рядом с девочкой останется ее ангел-хранитель, няня Софи, которая последует за ней в мрачное имение Торнфильдхолл, принадлежащее сэру Эдварду. Именно там девочки повстречаются с гувернанткой по имени Джейн Эйр, героиней романа Шарлотты Бронте, и проживут с ней под одной крышей почти год. Эти главы дают нам ключ ко всему роману. Чтобы войти внутрь чужого произведения и развить идеи другого автора, которого уже нет на свете, нужна изрядная смелость. Джейн из романа Питцорно удивительным образом сочетает в себе черты живой женщины и литературного призрака.
А еще в этом романе много писем, коротких и длинных. Они позволяют с помощью особого стиля, свойственного эпистолярному жанру, изящно и лаконично изложить хитросплетения сюжета.
В конце романа все сложности стиля и повествования разрешаются с необычайной легкостью, а в сердце зачарованного читателя остается глубокое и теплое чувство.
Валерио Массимо Манфреди
Во Франции, 1830–1836. Сиротка и балерина
Глава первая. Париж, май 1837
1
Мадам,
умоляю Вас, не тревожьтесь о судьбе Адели. Ваша дочь со мной, в безопасности: никто не причинил и, обещаю, не причинит ей зла. Поверьте, несмотря на мой юный возраст, я смогу позаботиться о нашей крошке и уберечь ее от любой опасности. Поэтому думайте не о нас, а о своем здоровье и о том, как лучше разрешить Ваши трудности.
Моя дорогая мадам, надеюсь, что Вы очень скоро сможете прочитать это письмо. Мне неизвестно, куда Вас отвезли, но Туссен обещал сделать все возможное, чтобы выяснить Ваше местонахождение. К счастью, прежде чем ему пришлось покинуть дом, мы с ним успели переговорить и условиться, как будем поддерживать связь. Эти бешеные псы — не знаю, как еще назвать племянников Вашего крестного, — считают его своей собственностью, вещью: будто он картина, ковер или кровать с балдахином. Или лошадь из конюшни Жан-Батиста. И все это лишь потому, что у Туссена черная кожа и он не смог предъявить подписанную Вами бумагу о своем освобождении. Мы судорожно искали ее в ящиках секретера, пока племянники грабили дом, не проявляя и тени уважения к усопшему дядюшке, — а ведь он все еще лежал в своей комнате на втором этаже. Бедный Гражданин Маркиз! И часу не прошло, как наш друг и покровитель закрыл глаза, а его благородные родственники уже набросились на нас, точно звери, не оставив ни времени, ни возможности оплакать его, как он того заслужил своей великой добротой и любовью.
Мы с Тусси были уверены, что документ находится в третьем ящике справа, вместе с дарственной месье Эдуара, который подарил Вам Тусси восемь лет назад, вернувшись с Ямайки. Туссен просил Вас сохранить его вольную у себя, помните? И Вы тогда же показали ему, где она лежит — вдруг она понадобится ему в Ваше отсутствие. Но все ящики секретера оказались пусты. И все остальные бумаги, письма, деньги, Ваши драгоценности — тоже исчезли!
Была еще самая первая дарственная, 1829 года, — та, что удостоверяла Ваше право на владение «чернокожим рабом лет девяти, уроженцем Вест-Индии, по имени Туссен Лувертюр Дешатр Лакруа», но мы и ее не нашли: она завалилась на дно секретера. Ах, если бы мы вытащили ящики и поставили их на пол, как сделал спустя полчаса виконт Лагардьер! Тогда мы бы сами ее обнаружили, спрятали или уничтожили, и Тусси пользовался бы сейчас всеми правами свободного человека. Но, к несчастью, дарственная оказалась в руках племянников Гражданина Маркиза.
Не обращая внимания на наши возражения, как и на возражения всех слуг, наследники заявили, что эта бумага, за неимением других документов, — единственное подтверждение состояния Туссена. И увели нашего друга с собой, записав его как Вашу «вещь» в счет возмещения ущерба, который Вы, по их словам, им нанесли, якобы обманом выудив у Гражданина Маркиза деньги.
Надеюсь, мадам, что, получив это письмо, Вы скоро сможете сообщить нам, что произошло: успели ли Вы перед приездом родни крестного извлечь содержимое ящиков и спрятать или забрать с собой? Или же племянники завладели ценностями и уничтожили все свидетельства, которые могли воспрепятствовать их алчности?
Я всей душой надеюсь, что Вам удалось забрать деньги и драгоценности и что они станут для Вас неоценимым подспорьем, в какие бы ужасные обстоятельства ни ввергли Вас эти негодяи.
Не беспокойтесь за нас с Аделью. Я спрятала во внутреннем кармане юбки чулок со всеми моими сбережениями; их немного, но до Вашего возвращения должно хватить. Теперь мы живем в доме мадам Фредерик, старой гладильщицы с улицы Сент-Огюстен — помните ее? — муж которой работает в меловом карьере. Она пустила нас к себе, не требуя ни единого су. По правде сказать, Фредерики не знают, что мы в состоянии оплачивать хотя бы пропитание. Я не стала сообщать им о своем «тайном ларчике». Поначалу мне было неловко пользоваться щедростью семейства, которое и так с трудом сводит концы с концами. Но я решила не притрагиваться к деньгам и сохранить их на крайний случай. Мы ведь сможем возместить гладильщице и ее мужу расходы и еще добавить хороший подарок, когда Вы вернетесь.
