Француженки не верят джентльменам - [3]

[7].

Ишь ты, уже обзавелся городским фонтаном, названным в его честь? Впрочем, почему бы и нет? Во Франции всего 26 трехзвездочных ресторанов, в мире – 80. Благодаря Габриэлю Деланжу этот городок теперь нанесен на карту!

Свой ресторан Aux Anges[8] Габриэль открыл в домике, где когда-то отжимали оливковое масло, – в отреставрированной оливковой мельнице, возвышавшейся над площадкой, террасами из беспорядочно сложенных древних камней. Джоли захотелось сесть за столик под маленьким зонтиком на уютной террасе – высоко-высоко – и наслаждаться видом и изысканными блюдами, выжидая, пока не закончится время ленча и в кухнях не наступит тишина. Но столики, конечно, заказывают за много месяцев вперед. В любом другом ресторане она могла бы воспользоваться именем отца или собственной нарождающейся известностью как кулинарной писательницы, но здесь фамилия Манон уж точно не даст ей никаких поблажек.

Запахи, тепло, мирно журчащая вода в фонтане, старый истертый камень – все, казалось, проникало ей в душу и снимало с нее тяжесть, принося освобождение и радость. «Повремени. Все будет хорошо. Отцу ничего не грозит. У него есть еще две дочери, и день без тебя он проживет. Не спеши, вдохни этот жаркий, благовонный, бодрящий воздух», – подумала Джоли. С каждым вдохом ей становилось все легче и легче. Запахи больницы исчезали из ее памяти вместе с постоянным давящим отчаянием отцовской квартиры, от которого, казалось, было так же невозможно избавиться, как и от смога в воздухе Парижа.

Джоли прошла мимо художественной галереи и еще одного ресторана, в котором были рады обслужить простачков, приехавших в ресторан Aux Anges без предварительной записи. Маленькая auberge[9] выходила на площадку, лозы винограда карабкались по каменным стенам, красные герани яркими пятнами алели на балконах.

Она повернула на другую улицу, затем еще на одну, пока не попала в потайной узкий переулочек, затененный домами, будто склоняющимися друг к другу для поцелуя. Выстиранное белье висело между балконами. Жасмин рос везде, и крошечные белые цветки касались ее лица, отдавая свой изысканный аромат.

Из открытых окон и задней двери ресторана Aux Anges струился жар, доносились шум ножей и кастрюль, крики людей, ощущалась какофония запахов: оливковое масло, лаванда, орехи, мясо, карамель… Кухонные звуки и запахи всегда вызывали у Джоли воспоминания о лете, Франции и общении с отцом.

Когда она приблизилась к открытой двери, то еще лучше расслышала слова, которые миллион раз су-шеф выкрикивал в кухнях отца.

– Service! J’ai dit service, merde[10], сейчас все угробите. SERVICE, S’IL VOUS PLAÎT![11]

– Быстрей не можем, merde – putain[12], поберегись!

Тарелки водопадом. Возмущенные вопли. Взаимные оскорбления, эхом отражающиеся от каменных стен.

Она заглянула в дверь, не в силах удержаться. Ребенком и подростком Джоли чувствовала себя как малыш, стоящий перед кондитерской лавкой. Запертая в офисе отца, она смотрела на восхитительное и вместе с тем пугающее действо – кухню. Кухня – отдельная вселенная, неизведанная жизнь, где царила безумная скорость и творились великие кулинарные чудеса. Шедевры, созданные гением шеф-повара и руками его помощников, мгновенно отсылали гостям на съедение.

Cквозь футуристический лес из стали и мрамора Джоли удалось рассмотреть человек пятнадцать в белом и черном. Казалось, орут всего четверо – два шеф-повара в белых куртках и два официанта в черных фраках, – разделенные широкой стойкой и высокой полкой из блестящей стали. Сквозь проем между ними элегантные тарелки скользили в руки официантов. Те сразу же – в идеале пауза должна быть меньше секунды – несли их в обеденный зал клиенту, сделавшему заказ. Волна глубокой ностальгии захлестнула Джоли.

– Connard![13] – взвыл кто-то.

– C’est toi, le connard, putain![14]

Кто-то огромный выпрямился между стойкой и дверью и заслонил ругающихся своими широкими плечами. Густые длинные волосы шикарного темно-каштанового цвета с золотыми нитями, похожие на расплавленную темную карамель, падали на куртку шеф-повара с воротником bleu, blanc, rouge[15], что служило отличительным знаком Meilleur Ouvrier de France[16]. Кроме того, цвета bleu, blanc, rouge означали, что этим шеф-поваром мог быть только один человек, тот самый, который ей нужен. Конечно, он больше не был худым. Джоли часто представляла себе, как он заполняет собой пространство кухни, и теперь наяву видела это. Он был атлетически сложен и абсолютно уверен в себе.

Его рычание, сначала тихое, стало нарастать, нарастать, пока, наконец, не заполнило кухню и не выплеснулось на улицу, как рев огромного медведя. Джоли даже сжала голову руками, чтобы удержать волосы. В ушах у нее зазвенело, и ей захотелось как-нибудь выцарапать звук из них.

Когда рев замер, наступила мертвая тишина. Джоли схватилась за край каменной стены рядом с дверью, ощущая приятное покалывание во всем теле. Ее кожа покрылась предательскими мурашками, словно жаждала, чтобы кто-нибудь ее растер, и посильнее. Соски затвердели.

Габриэль Деланж, похожий на льва, который только что подверг наказанию своих детенышей, повернулся и… увидел Джоли.