Француженки не верят джентльменам - [16]

Нижняя губа испытала еще большее наказание. По мере того как росло ее беспокойство, Джоли все меньше и меньше замечала присутствие Габриэля.

«Merde! Ты вовсе не рыцарь в сверкающих доспехах. Ты чудовище, помнишь? Она никогда в жизни не будет думать о тебе как о герое», – сокрушался он. Впрочем, женщины никогда так не думали о нем.

– Я лишь начинающая писательница, – тихо сказала Джоли. – Если я предъявлю издателям такие требования и факт плагиата будет обнародован, со мной никто никогда больше не будет работать. Вы хотите меня погубить?

Габриэль сидел молча, сжимая пальцами грубый камень. Он откинул голову, закрыл глаза, сосредоточился на отдаленном журчании воды в фонтане.

– Значит, я никогда не добьюсь чертовой справедливости?

Она ничего не ответила. Когда он снова открыл глаза, ее руки были еще плотнее обвиты вокруг колен, и она смотрела на него со смесью беспокойства и извинения.

Bordel[41].

– Какое совпадение, что с этим salaud[42] случился инсульт как раз перед выходом книги!

– Как будто он сделал это нарочно! – воскликнула Джоли.

Несомненно, она любит своего отца. Le connard![43] У этого проходимца три любящих дочери, хотя он и не заслуживает их, а Габриэль потерял девушку, с которой был целых шесть лет, – с шестнадцати до двадцати двух, – и с тех пор у него больше не было сколь-нибудь длительных отношений.

Как это Пьеру Манону всегда удается так манипулировать ситуацией? Почему люди отдают ему все, что у них есть, причем гораздо больше того, что он заслуживает?

– Забудь, – хрипло сказал он, вскочив на ноги. – Не порти свою карьеру в издательстве. Я придумаю другой способ поквитаться с ним.

Он направился к выходу, но остановился перед дверью. Джоли пожирала его взглядом, и он осознал, что обнажен до пояса, а его широкие плечи закрывают ей лунный свет. «Chaton, тебе не обязательно просто смотреть. Я понимаю, что мог сбить тебя с толку своими поступками, но сам я был бы более чем счастлив, если бы ты использовала меня любым удобным тебе способом – даже не самым разумным», – мысленно подбадривал он ее.

– У тебя есть друг или кто-то еще? Fiancé[44]? Ты замужем?

Ее глаза стали огромными. Она прижала компьютер к груди, будто это был оборонительный щит, но он видел, как шевелится ее горло.

– Нет, – прошептала она.

С тяжелым чувством он покачал головой, ничего не понимая. Неужели его действительно кто-то проклял? И он был каким-то изгоем, чудовищем, которое вышло из леса и заблудилось, растерявшись в обществе людей.

– Тогда извини, но я никак не пойму, почему ты сердишься, когда я хочу тебя поцеловать? Ведь ты же сама так чертовски сильно этого хочешь.

И он вышел из комнаты до того, как мог бы сломаться и сделать попытку встать перед ней на колени и поцеловать ее. Он услышал, как планшет упал на каменный пол.

Упал с колен, когда она потеряла себя, ошеломленная его заявлением? Или потому, что она плохо прицелилась ему в голову и не попала?

Ну почему у них с Джоли все складывается так плохо? Конечно, никакому другому мужчине никогда не приходилось использовать поданный иск, чтобы заставить женщину быть с ним, пока у него не появится шанс понять, как надо разговаривать с ней.

Глава 7

На рассвете следующего дня Габриэль, прокачивая бицепсы, заметил в соседнем классе по йоге знакомый конский хвостик цвета financier. Джоли с заспанным лицом делала дыхательные упражнения. Ее взгляд был таким тяжелым, что он даже удивился, зачем она притащилась сюда.

Такая дисциплинированная, что нашла-таки тренажерный зал в первое же утро своего путешествия? Или пролежала всю ночь без сна, мечась и ворочаясь в безнадежном возбуждении, и теперь нуждается в успокаивающем воздействии? Он усмехнулся, думая о всех тех способах, которыми мог бы помочь и в конце концов успокоить ее.

Девушки в спортивном зале начали двигаться на четвереньках, и примерно в пятнадцатый раз за последние двадцать четыре часа Габриэль обнаружил, что уставился на ее высоко поднятые маленькие ягодицы. В этот раз в облегающих легинсах. Она выгнула спину, закинула голову, подняла бедра еще выше, затем согнулась, как кошка, села на коврик, выгнулась снова. О, это было… это было… это было уж точно больше того, что мог выдержать мужчина.

Один из качков, постоянно занимающихся здесь бодибилдингом, прошествовал мимо, язвительно взглянув на Габриэля, который только тогда понял, что уже добрых пять минут стоит неподвижно, уставившись на класс йоги.

– Я смотрел только на одну женщину! – пробормотал Габриэль, направляясь к тренажеру, с которого по чистой случайности можно было видеть кусочек зала для йоги. – А вовсе не на весь класс!

Качок закатил глаза и отошел к своим гирям. Тоже мне, судья! Габриэль заметил, как тот несколько раз с вожделением смотрел на него или бросал случайные взгляды на культуристок-женщин, у которых были мужиковатые прокачанные фигуры и скопление мускулов в тех областях, где лежали его сексуальные интересы.

Габриэль обернулся и увидел, но уже с другой стороны, как Джоли опять изогнулась, подняв бедра еще выше и прижав грудь к полу; ее миниатюрное тело, казалось, стало длиннее, а спина превратилась в одну плавную дугу. Габриэль был поражен ее