Француженки не любят сказки - [10]

Она улыбнулась, словно он ее осчастливил. Да, пожалуй, именно эти слова он и должен был ей сказать. Или все-таки надо было как-то форсировать ситуацию? Может быть, она бы и согласилась на что-то еще? Черт побери, почему все так сложно?

– Я приду, – лаконично пообещала она.

Он усмехнулся, довольный. Лучше уж сделать один надежный шаг к цели, чем большой прыжок с пустым выхлопом.

Эта фраза всплыла в его сознании впервые за долгое время. Он не вспоминал ее с восемнадцатилетнего возраста и чаще всего полагался именно на прыжки.

Гийеметта сунула коробку в фирменный мешочек, на котором просматривались инициалы ДР, и шагнула за кассу. Доминик нахмурился, когда незнакомка достала кошелек. Ему не хотелось, чтобы она платила за его шоколад. Он охотней подарил бы его. Но если он заикнется об этом, не будет ли это чрезмерной щедростью? Тогда ей будет неловко вернуться к нему на следующий день.

Царица Небесная, так он скоро сойдет с ума! Столько рефлексии!

Он с досадой отвернулся, чтобы не смотреть, как она расплачивается. Вся радость от разговора и от выбора шоколада была безнадежно испорчена.

Клиентка взяла в руки покупку, с улыбкой взглянула на Доминика и заметила его хмурый взгляд. К ней тут же вернулась ее первоначальная холодность, словно ей нравилась его улыбка и совсем не нравился гнев.

– Огромное спасибо, месье, – вежливо проговорила она.

И вышла на улицу. А слово «месье» еще долго кололо и ранило его душу, словно колючка на терновом кусте.

Глава 3

Джейми шла по бульвару дю Тампль по направлению к аристократическому кварталу Маре; позади осталась площадь Республики, постоянно кипящая пестрой жизнью. С ее пальцев свисал мешочек с инициалами Доминика Ришара. Ни разу за последние три месяца она не чувствовала себя такой счастливой; счастье наполняло ее, как гелий – воздушный шар, расправляя съежившуюся, безжизненную оболочку, в которую она превратилась за последнее время. Теперь она снова могла плясать на ветру.

Для пробы она попыталась вспомнить прежние минуты безграничного счастья, которое она испытывала, когда видела, как ее работа меняла к лучшему людские жизни. И тут же, как это часто бывало с ней в последнее время, наткнулась на глухую безобразную стену. Ударилась об нее и отступила, не в силах пробиться к тем воспоминаниям.

Так. Доминик Ришар. Как он смотрел на нее, как угощал шоколадом… При мысли об этом по ее телу поползли мурашки удовольствия.

Когда она увидела его впервые у Филиппа Лионне в чайном салоне, он показался ей совсем другим – жестким, нахальным, опасным. Возможно, он был зол на что-то. Вероятно, тогда он просто не сознавал, что смерил ее каким-то суровым взглядом. Его грубое лицо, черные кудлатые волосы, сверкающие колючие глаза создавали обманчивое впечатление агрессивности. Но он сразу превратился в увлеченного мальчишку, когда стал рассказывать ей о своем шоколаде. Нет, не совсем так, не в мальчишку. Когда Доминик Ришар выбирал для нее шоколад, она смотрела на него, и ей казалось, что он ласково гладит ее тело своими большими, грубыми пальцами.

Боже, ей даже захотелось, чтобы ее погладили. Пусть мимолетно, всего один раз. Она впитает в себя все тепло этого прикосновения и удовольствие от него и сохранит его как можно дольше.

Она зарделась от этих мечтаний. Но как сделать так, чтобы это случилось? Такое не купишь. Купить Доминика Ришара? Нет, это исключено. Но что она могла предложить ему сейчас, кроме денег? Пустоту у себя в душе? Свою внешность она тоже сейчас ненавидела – только что не шуршит костями. А ей так хочется выглядеть победительницей!

Она всегда была хрупкой и выглядела глуповато из-за дурацких веснушек. Мужчины ее обычно не замечали, если в дело не вступал финансовый интерес. Большинство мужчин, с которыми она знакомилась, знали о ее богатстве, но ее немногочисленные эксперименты, когда она сидела с подружками в баре, ясно показывали, что активные мужчины, эти альфа-самцы, всегда выбирали ее подружек и игнорировали ее. Ей же доставались самые робкие, не уверенные в себе рохли. Они не знали, кто она такая, и видели в ней покладистую партнершу, которая будет рада и им.

После катастрофы с бойфрендом и тех экспериментов в баре она ясно поняла, что поклонников притягивала прежде всего ее фамилия. До этого у нее еще теплилась надежда, что хотя бы некоторые из них просто… просто ее любят. Не из какой-то там корысти. А просто потому, что она – это она.

Такая наивная надежда давно исчезла. Но все-таки осталась вера в себя, а также в важность своей миссии – менять к лучшему жизнь обездоленных. Но теперь ее лишили и этой возможности. Осталась только ее собственная немонетарная значимость.

Чем же она могла привлечь этого огромного, сексуального, темпераментного мужчину, который собственными руками может творить шоколадные чудеса?

Но ведь нет ничего зазорного в том, что она, томясь от любви, будет сидеть в его магазинчике, думать о нем и позволять ему продавать ей шоколад.

Теперь в ее жизни не было ничего другого, что ей хотелось бы делать.

– Ты должна, непременно должна вести дела корпорации «Шоколад Кори», и не пытайся спорить со мной! – ворчливо вдалбливал дед. Джеймс Кори, или для Джейми дедушка Джек, формально числился жителем маленького американского городка, названного в честь их семьи. Но видели его там редко; гораздо больше времени он проводил в Париже, теперь в недавно купленных и очень дорогих апартаментах, чтобы быть рядом с обеими внучками. – С твоим отцом невозможно работать. Он слишком упрямый и всегда пытается настоять на своем.