Француженки не играют по правилам - [15]

– Но почему? Неужели он хочет, чтобы она была несчастна?

Взгляд Кейд остановился.

– Может быть… в этом есть зерно истины. Я знаю, что он постоянно винит себя за то, что избаловал ее. Он говорит об этом, когда его раздражение достигает определенного уровня.

Люк помнил, каково это – чувствовать свою вину. Иногда это ощущение пронзало его, как, например, случилось вчера. Иногда длилось дольше.

– Он заботливый отец, – невыразительно сказал Люк.

Кейд взглянула на него с сомнением.

– Возможно. По-своему. Если вас интересует мое мнение, у нее проблемы из-за того, что она чувствует себя брошенной.

Люк и Дом переглянулись, а затем отвели взгляды в стороны, не изменив выражения лиц. Люк даже не знал, откуда каждый из них узнал, что у другого было дерьмовое детство. Ни один из них не относился к тому типу людей, которые могут легко довериться первому встречному.

– Брошенной, – повторил Люк, не особенно желая услышать печальную историю о трудном детстве красивой наследницы миллиардного состояния. Саммер и так уже достаточно задела его за живое.

Кейд пожала плечами:

– Ну… не знаю. Если бы папа отправил меня в школу-интернат на другую сторону мира, когда мне было тринадцать, то, думаю, это точно разбило бы мне сердце. Конечно, тогда умерла моя мама и я, возможно, была намного более хрупкой.

«Хрупкой» – Люк никогда бы не связал это слово с Кейд. С другой стороны, Саммер… он снова посмотрел на нее. Она шла через толпу неуловимая, как солнечный свет, танцующий по волнам.

Ничего хрупкого нет в солнечном свете, напомнил он себе. На достаточно малом расстоянии от Солнца может испариться даже железо.

С милой улыбкой она ускользнула от последнего кандидата, которого привел отец, и обернулась. Она стояла на другой стороне комнаты, но, когда встретилась взглядом с Люком, замерла. Затем она исчезла, и ее отец с раздражением пустился за ней в погоню.

Люк едва нахмурил брови и, проклиная себя, последовал за ней. Ей не нужна помощь, идиот. А если и нужна, то только чтобы сумки таскать.

Саммер с отцом остановились у большого окна, простирающегося от пола до потолка. На фоне белых занавесей, подобранных золотыми шнурами с кисточками над ее головой, она выглядела изысканно, но казалось, будто ее выдернули из естественной среды обитания и заперли в клетку, чтобы восхищать тех, кто слишком ленив, чтобы отыскать ее там, где и был ее настоящий дом.

Люк подошел ближе и услышал, как она решительно говорит отцу:

– Ты уедешь сегодня же вечером?! А ведь ты сказал, что вытащил меня сюда с моего острова, чтобы чаще видеть меня.

– Так я и буду видеть тебя чаще. – Казалось, ее отец раздражен. – Твой Manunui[38] отнюдь не то место, куда можно заскочить между заседаниями или встречами. Вот Париж – это центр. Я вернусь сюда сразу после того, как закончу дела в Польше.

Глаза Саммер заблестели.

– Я заставлю Алена дать мне секретаря, чтобы твой секретарь мог ему позвонить и назначить время.

– Только не мужчину. Я не доверю тебя секретарю мужского пола. Иначе сразу начнутся судебные иски, которые я должен буду оплачивать. У тебя будет секретарша.

На секунду Люку показалось, что мерцающее сияние исходило из раскаленной добела ярости Саммер. Но она только улыбнулась.

– С моим собственным отелем я будут делать что захочу, папа. Это одно из условий, верно? Между прочим, если хочешь подарить кому-то нечто хуже щенка, то подари роскошный отель. К счастью, у меня почти совсем нет чувства ответственности.

– Твое чувство ответственности направлено не туда, куда надо. Вот я и привез тебя сюда из-за твоего чрезмерно развитого чувства ответственности за дюжину каких-то школьников. Тебе же нужна перспектива. Здесь, в этом отеле, от твоих решений будут зависеть жизни большего количества людей.

– Вот почему это дерьмовый подарок. Я могу вернуть его тебе в любое время, стоит тебе только захотеть.

Отец в бешенстве сжал губы.

– Ты страшно избалованная девчонка. Ты никогда не была способна ценить все те вещи, которые тебе давали.

Саммер на секунду закрыла глаза.

– Я ценю себя, – сказала она странным твердым голосом, будто мантру.

Ее отец нетерпеливо отмахнулся.

– По крайней мере я вытащил тебя с того дурацкого острова. Это уже шаг вперед.

Исходящее от Саммер сияние стало ярче.

– Но только до апреля. Я сказала своей заместительнице, что вернусь к пятнадцатому апреля, не позже. Ты сказал, что я могу воспользоваться самолетом.

Апрель. Люку показалось, что вокруг него пропал весь воздух. Сейчас середина января. Значит, осталось всего три месяца.

Губы Сэма затвердели.

– Какого черта ты в Гарварде специализировалась по экономике? На твоем острове никому не нужен диплом с отличием по экономике.

Люк изо всех сил пытался представить, как она анализирует доходы, расходы и движение денежных средств. Как печально. Но в мире уже бывало, что ребенок пытается изменить свою суть, чтобы угодить родителям. Вот и у Люка было два совершенно разных отца, поэтому он все отлично знает о таких вещах.

– Ты знал, что я получила диплом с отличием? – Саммер подняла брови.

– Только не начинай! – взорвался отец. – Пять тысяч рабочих мест ждали моего внимания. Это пять тысяч