Франция в XI – начале XIII века. Общество. Власть. Культура - [62]

Братства. Наряду с цехами ремесленники основывали ассоциации религиозного свойства: это были братства. Они не совпадали с корпорациями. В братстве не было монополий, в него вступали только желающие, все члены пользовались одинаковыми правами. Обычно, хотя не всегда, братство заключало в себе всех мастеров известной профессии. Группируясь таким образом, ремесленники ставили себе целью предаваться сообща делам благочестия: каждая из этих общин становилась под покровительство святого, который был патроном цеха и имя которого она принимала: плотники почитали св. Иосифа, золотых дел мастера — св. Элигия, булочники — св. Петра, садовники — св. Фиакра. Братство справляло богослужения, примыкало к какой-нибудь церкви и содержало в ней придел, который обогащало своими приношениями. Раз в неделю братство Св. Бриэка заказывало обедню в честь своего патрона; по понедельникам в соборе Богоматери перед изображениями свв. Криспина и Криспиниана совершалось богослужение для башмачников. В день праздника своего святого братство устраивало большое торжество: от имени мясников Большой бойни глашатай обходил улицы, возвещая место и час собрания, и собратья в праздничном платье собирались в церковь и присутствовали при торжественном богослужении, которое иногда сопровождалось проповедью и крестным ходом и за которым следовала вечерня. Одной из целей ассоциации было также воздание последних почестей своим умершим членам; когда один из них умирал, все остальные должны были присутствовать при его похоронах; в Суассоне, когда умирал портной, четверо ближайших к его дому товарищей всю ночь охраняли тело, а на следующий день все братство присутствовало при богослужении и погребении; если от покойника не оставалось денег на похороны, то братство покупало саван и свечи за свой счет. Братство Св. Павла в Париже давало четыре факела, четыре свечи, крест и покров и в первый понедельник после смерти заказывало обедню с участием дьякона и иеродьякона за упокой души усопшего. Эти благочестивые и погребальные общества не прочь были при случае и повеселиться; праздник патрона, начинавшийся в церкви, оканчивался часто пиршеством, после которого попойка, если верить частым жалобам духовенства, продолжалась до поздней ночи. Но к чести этих общин надо сказать, что благотворительность также занимала видное место в программе их деятельности, так что в Южной Франции их часто называли Caritat. Братство Св. Павла отводило за своим столом пятнадцать мест для нищих, сажало их рядом с самыми богатыми из своих членов и приказывало подавать им первым. Точно так же суконщики в дни своих торжественных обедов посылали каждому из бедных, содержавшихся в богадельне, по одному хлебу, куску говядины или свинины и кружке вина, и даже арестанты получали по хлебу и куску говядины с двойной порцией вина. Все нуждающиеся, сколько бы их ни явилось, получали по хлебу или по мелкой монете. Иногда эти братства превращались в общества взаимопомощи: когда в Суассоне заболевал портной, ему оказывала помощь общая касса. Эти ассоциации были часто обременительны для ремесленника, который должен был платить за право вступления в братство и участвовать в складчинах, но он охотно нес эти расходы, обеспечивавшие ему панихиды после смерти и пиршества и даровой стол при жизни. Он гордился своим братством и привязывался к нему так же, как к своему цеху. Но церковь боялась этих полурелигиозных обществ, ускользавших от ее прямого руководства и не раз становившихся очагами догматического свободомыслия и ересей. Она вела с ними беспощадную борьбу. Миланские humiliati, которые были отлучены на Веронском соборе 1184 г., разделялись на два класса: первый состоял из священников — купцов, второй — из сестер и братьев — рабочих. На Реймсском соборе 1157 г. св. Бернард изобличил заблуждения ткачей и сделал их имя синонимом катаров. Подвергаясь преследованиям, братства превращались в тайные общества, и искоренение их становилось почти невозможным. Несколько раз уничтоженные, особенно Филиппом Красивым, они беспрестанно возрождались и удержались до новейших времен.

Заключение. В общем, развитие торговли и промышленности в Средние века совершалось медленно и таинственно. Погребенная под развалинами Римской империи, обессиленная торжеством варваров, не вполне оживленная церковью, промышленность испытала ту же участь, что и все общество: она раздробилась, перешла в деревню, и всякое поместье сделалось небольшим экономическим мирком, осужденным на одиночество, рабство и бедность. Когда горизонт снова расширился и общественный порядок был восстановлен, то ожил и обмен; дороги избороздили Европу, и возродившаяся промышленность снова медленно начала развиваться; экономическая жизнь, оживляясь с каждым днем, начала организовываться, но не в силу каприза, а вследствие роковой необходимости. Города, безмолвные и угрюмые в течение первой половины Средних веков, возрождаются, растут и умножаются; купцы, как в настоящее время в городах Востока, соединяются в цехи; в таком-то квартале живут мелочные торговцы, на такой-то улице — золотых дел мастера. Лавки малы и темны, но многочисленны; на входной двери нет ни вывесок, ни писаных реклам; купец старается привлечь взоры прохожего, он вывешивает над своими дверями тяжелые, пестрые вывески, скрипящие от ветра и угрожающие безопасности прохожих: шляпы, перчатки, железные котлы, фантастических животных. Улицы узки, но оживленны, запружены лотками, торговцами и товарами, повозками и тюками, крикунами, выхваляющими свой товар или убедительно доказывающими заслуги фабриканта, живущего по соседству. И если город велик и многолюден, если в нем бывают ярмарки, то на рынке теснятся иностранцы и заключаются разнообразные сделки. Производство деятельно, оно развивается и совершенствуется; цивилизация воскресла и медленно подготавливается к грядущему Возрождению.