Фракталы городской культуры - [38]

Полицентричность большого города порождает фрактальные пространственно-концептуальные конструкции, выстроенные по образу и подобию города и одновременно являющиеся его частью. Самый простой тип семантической рекурсии связан с лексемой «город», например, «Чайный городок», ежегодно появляющийся на Красной площади. Фрактальная конструкция «город в городе» встречается на каждом шагу: магазины «Читай-город», «Город штор», «Спортград», «Цифро-град» и т. п., не говоря уже о риэлторских компаниях, сфера деятельности которых изначально включает в себя городскую семантику («Белый город», «Новый город», «Святоград», «Град-М», «Сити-XXI век» и пр.), в особых случаях в городское виртуально-маркетинговое пространство вмещаются даже кратные символические структуры (агентство недвижимости «Пять столиц»).

Элитные жилые комплексы – каждый уже в своем названии город в городе: «Янтарный город», «Солнцеград», на худой конец «Царское село» или «Итальянский квартал», встречаются даже государства в государстве вроде коттеджных поселков «Европа», «Резиденции Бенилюкс» или «Бельгийская деревня». Такого рода фрактальная техника сплавления пространств характерна для рекламного дискурса, создающего языковыми и визуальными средствами нелинейную фрактальную географию, в которой особым, «хаотическим» образом сминаются, пересекаются и умножаются пространства. «Европа» располагается в Подмосковье, там же раскинулась «маленькая Италия» и протянулся «Гранд Каньон» (в виде коттеджных поселков, разумеется). Благодаря рекламе «40 мин – и ты в Англии» (подмосковный коттеджный поселок «Английские дачи») и, если хочешь, «Иммигрируй каждый день» (коттеджный поселок «Бельгийская деревня» в 12 км от МКАД). Заметим, что фрактальный паттерн западной культуры в этих случаях имеет не только пространственную, но и концептуальную природу, так как транслирует специфические культурные практики повседневной жизни.

Фрактальные паттерны европейской культуры (Московский регион)

Особая значимость культурно-экономической западной модели для российского бизнеса в столичном пространстве выражается высокой символической валентностью лексемы «city»: международный деловой центр «Москва-Сити», торгово-развлекательные центры «Крокус-Сити», «Ramstore-City», «Авиа-сити», «УниверСити», «Макс-Сити», специализированные магазины и фирмы «Сити-Обувь», «Автоцентр Сити», «Дентал-Сити», «Эко Сити» и др. В рекламно-виртуальном пространстве существуют чудесный город Holstencity, зловещий «Грипп-таун» и «город развлечений» отеля и казино «Korston».

Физическое пространство мегаполиса становится многомерным, инокультурные географические подпространства пересекаются и вкладываются в чужой универсум, как матрешки друг в друга: возникают парки ледяных скульптур – знаковых зданий далеких стран (например, Биг Бен на Пушкинской площади, Собор Василия Блаженного на Трафальгарской площади, российское архитектурное «избранное» в Китае), Дисней-ленды, парки архитектурных миниатюр, подобные брюссельской «Мини-Европе» (см. раздел «Город как фрактальная модель мира» второй главы).

В современном мегаполисе постоянно возникают точки фрактального сопряжения культурных пространств и эпох: рестораны «Токио», «Венеция», «Прага», «Берлин» воссоздают на вербальном и визуальном уровнях стохастические фрактальные островки других регионов и иных культур. В соответствующих интерьерах, наполненных предметными, жестуальными, гастрономическими и символическими паттернами японской, итальянской или какой-либо другой культуры, образуются фрактальные складки планетарного пространства-времени, в которых опыт личного досуга эпохи постпостмодерна превращается в практику аутопойэзиса культур(ы). В полуигровой модальности в современной городской культуре воспроизводятся фрактальные хронотопы разных культурных «размерностей», образующих единый фрактал мировой культуры.

Городские пространства, обладающие концептуальной фрактальностью, организуются и на более высоком градостроительном уровне. Многие из торгово-развлекательных центров представляют собой фрактальные объекты. В свое время торговые пассажи привлекли внимание немецкого философа Вальтера Беньямина[144], который, в частности, привел описание парижского пассажа из «Иллюстрированного путеводителя по Парижу» 1930-х годов: «Эти пассажи, новейшее изобретение индустриального комфорта, представляют собой находящиеся под стеклянной крышей, облицованные мрамором проходы через целые группы домов <…> По обе стороны этих проходов, свет в которых падает сверху, расположены шикарнейшие магазины, так что подобный пассаж – город, даже весь мир в миниатюре»[145]. Можно констатировать, что уже в первой половине XX века в рамках социокультурной рефлексии постулировалась идея концептуальной фрактальности городских торговых пассажей эпохи модерна – прообразов постмодернистских торговых центров и гипермаркетов.

Французский философ Ж. Бодрийяр, размышлявший о симулятивных процессах в современной культуре, отмечал «гиперреальный статус» гипермаркетов как модели контролируемой социализации и гомогенного пространство-времени тотальной симуляции социальной жизни