Фрагменты прошлого - [3]

Калеб склонил голову набок и что-то ему сказал. По его словам, в тот день он впервые меня увидел и спросил друга, кто я такая. Макс ответил: «Джесса Уитворт. Сестра Джулиана». Макса я знала давным-давно, еще со времен младшей лиги. Они с Джулианом играли в одной команде. Макс же знал меня как младшую сестренку их звездного игрока, которая подсчитывала очки, вела статистику и подносила им спортивные напитки. Я этим занималась, пока не подросла и пока меня все это не достало.

– Привет, Джесса, – поздоровался Макс, сев рядом с Софи.

Калеб же встал прямо передо мной, загородив собой палящее солнце.

– Привет. Я Калеб, – сказал он.

Я знала его – так, как обычно знаешь большинство учеников со своей параллели или годом старше, когда настолько наслышан о ком-то, что создается ощущение, будто ты действительно знаком с этим человеком. А вот тех, кто младше, обычно не замечаешь, как не замечал меня Калеб. Он уселся рядом на мое пляжное полотенце, словно мы с ним давние знакомые, и отпил моей газировки. Меня это покоробило.

– Ты меня не перепутал со своей подружкой? – спросила я, чем здорово насмешила Калеба.

– Нет. Но мы ведь можем подружиться?

Я кивнула. Он наклонился ко мне и прошептал:

– На дух не выношу новую девицу Макса.

Вздрогнув, я отстранилась:

– Что ты делаешь?

– Признаюсь тебе в том, в чем не признавался даже лучшему другу. И я верю, что ты меня не выдашь. Ну как, друзья?

Я фыркнула:

– Тебе хочется газировки?

– Ты даже не представляешь насколько! Помираю от жажды!

Я прищурилась:

– Обменяю ее на солнцезащитный крем. Чую, у меня вот-вот сгорит нос.

– Не любишь солнце?

– Наоборот, обожаю. Но по жестокой прихоти судьбы без крема с высокой степенью защиты мы выносим друг друга не больше получаса. И время у нас, увы, вышло.

Калеб расхохотался, и мне было приятно слышать его смех. Он снял с головы бейсболку, надел ее на меня и поправил козырек. Я заткнула за уши доходившие до плеч волосы, и Калеб убрал пальцами упавшую мне на лицо светлую прядь.

– Так лучше? – спросил он.

Я взглянула на него из-под козырька. На его светло-каштановые волосы, местами выгоревшие почти до белизны, на кожу золотистого оттенка, на изогнутый в улыбке уголок губ. Он выглядел так, будто они с солнцем созданы друг для друга.

Калеб тоже смотрел на меня. Я сделала долгий глоток газировки и протянула напиток ему. Так мы и стали друзьями. И наш круг знакомых соединился по цепочке: от Хейли к Софи, от Софи к Максу, от Макса к Калебу. Прежде чем стать парой, мы еще где-то с месяц просто дружили, но Калеб сразил меня в сердце прямо там, на пляже. Легко и непринужденно, поймав на удочку своим секретом.

Полдень субботы

Из воспоминаний меня вырывает голос Макса.

– Джесса? – зовет он громким шепотом, словно боясь, что его услышат. Наверное, стоит внизу лестницы. Его голос доносится до меня, отражаясь эхом от узких стен.

Слышен звук льющейся воды – мама Калеба либо в ванной, либо моет посуду.

– Ты там нормально? – шепотом кричит он.

Нормально? То, чем я здесь занята, язык не поворачивается назвать «нормальным». Моя ладонь лежит на бейсболке, но мне трудно заставить себя снять ее с дверной ручки. Я боюсь потревожить покой этой комнаты. Если я уберу бейсболку, то все изменится. Атмосфера в комнате. Сама комната.

– Скажи ей, что мне нужен скотч, – отвечаю я. Ничего лучше в голову не пришло. Мне видится Калеб – лежащий на постели и сдерживающий улыбку. Его всегда забавляло, когда я ляпала что-то не то.

Я открываю первую пустую коробку и кладу в нее одежду и бейсболку – когда-то любимые Калебом вещи. В горле стоит ком. Оглядываю комнату: что-нибудь изменилось? Нет, все осталось как прежде. Мы здесь. Калеба больше нет.

Снизу снова доносится голос Макса. Ему отвечает мама Калеба. Скотч мне приносит Макс. Я слышу его неспешные шаги, скрип деревянных ступенек, через которые обычно перепрыгивал Калеб. Макс вытирает подошвы кроссовок о лежащий у входа в комнату коврик.

Мне почти чудится звук щелчка – он раздавался, когда Калеб шлепал ладонью по выключателю, после чего спотыкался о коврик и сломя голову влетал в комнату. Но Макс не включает свет. И не подходит ко мне.

– Я сказал ей, что сделаю это сам, – говорит он, не глядя на меня.

Макс с Калебом друзья, а не братья, но они рассказали мне, как однажды убедили весь класс в обратном. Они совсем не похожи: Макс высок, худощав и черноволос, а у Калеба широкие плечи и светло-каштановые волосы, выгорающие летом на солнце. Однако у них схожая манера речи, словно они учили слова одной роли и с тех пор придерживались единого ритма и темпа. Такой привычкой обзаводятся люди, общающиеся друг с другом долгие годы. Я не обращаю на него внимания, одним махом вываливая в новую коробку содержимое ящика комода. Летнюю одежду Калеба. Весь сезон… месяцы и месяцы жизни… на выброс.

Макс прислоняется к стене позади меня. Я вижу краем глаза его кроссовки, то, как он покачивается на пятках, словно не зная, остаться или уйти.

– Нам не хватало тебя на сборе, – роняет он.

Теперь я замечаю, что волосы у него еще влажны после душа и что он в спортивном костюме. Должно быть, пришел сюда сразу после состязания. Сегодня проходил последний забег сезона. Я пропустила его, как и все остальные, начиная с сентября. Мгновение мне кажется, будто я слышу крики зрителей, присутствующих на утреннем субботнем забеге, слышу аромат покрывающей траву росы, ощущаю циркулирующий в крови адреналин. Инстинктивно коснувшись шеи, вспоминаю: на ней нет цепочки с кулоном. Я наконец вернула их себе, но знаю точно, что никогда больше не надену.