Фотография в профиль - [32]

Меценас Рушиньский оперирует коварным аргументом: никто не может доказать факт существования в мире среди трёх миллиардов людей двух человек с одинаковыми отпечатками пальцев или же абсолютных двойников. Но разве кто-то сумел, спрашивает он, доказать обратное? Такие аргументы ни один суд не примет во внимание; Адвокату нужно заронить в душу судей сомнения и обвинить нас в том, что мы проигнорировали требования защиты. Чтобы такого не допустить, надо проглотить и эту пилюлю,

— Да чёрт с ним, с Рушиньским! — воскликнул Качановский. — А ведь меня предупреждали, что я пожалею, если уговорю вас назначить Мечо защитником на этом процессе. За самонадеянность приходится платить.

— Не сомневаюсь, что любой другой защитник придерживался бы такой же тактики. Она, кстати, продиктована линией поведения его клиента. Могу поспорить, что Рушиньский сам не верит в невиновность Врублевского и так же, как и мы, отождествляет его с Баумфогелем. Но он будет из кожи лезть, чтобы повысить шансы своего подопечного.

— Затяжка дела неминуема. Я вообще не представляю, где мы возьмём людей для проведения проверки такого масштаба. Стоит полковнику Немироху узнать об объёме предстоящей работы, как его кондрашка хватит.

— За полковника я спокоен, но вам покрутиться придётся. Надо будет вспомнить и спортивную ходьбу, и бег. Может быть, отыщете какой-нибудь след в Центральном адресном бюро. Что касается затяжки следствия, то это не так важно, если учесть, что Баумфогелю всё равно обеспечены казённые харчи на долгие годы. Для него лично вопрос о том, когда будет вынесен приговор, принципиального значения уже не имеет,

— Завтра бросаю все дела и выезжаю в Брадомск, — решительно произнёс подполковник, — Не дай бог этому пройдохе попасться мне сейчас на глаза.

— В таком случае не рекомендую появляться сегодня вечером в «Шанхае», — засмеялся прокурор. — Рушиньский не преминет отметить там свой сегодняшний успех.

— И, чтобы окончательно меня добить, возьмёт с собой хорошенькую блондинку, — невесело констатировал Качановский.

Подполковник едет в Брадомск

— Вам не придётся особенно напрягаться, собирая доказательства преступлений Баумфогеля, — сказал Качановскому майор Мечислав Мусял, комендант милиции в Брадомске. — Местные старушки до сих пор пугают этим гестаповцем своих внуков. Я вообще-то и сам родом отсюда, но в те времена, когда здесь заправлял делами любимчик Гейдриха, мне было всего шесть лет. Таким образом, встретиться с ним лично не пришлось, да и мои родные, слава богу, избежали такого «счастья». Скажу только, что сообщение в печати об аресте нашего палача произвело во всём городе и окрестностях огромную сенсацию. К нам обратилось очень много людей по этому делу. Прежде всего с просьбой подтвердить правдивость факта, изложенного в газетной заметке. Приходили также люди, которые предлагали свои услуги в качестве свидетелей. Мы переписали их фамилии и адреса, так как были уверены, что Варшава рано или поздно обратится к нам за помощью.

— Честное слово, майор, — Подполковник понял намёк коменданта, — я уже трижды садился в машину, чтобы ехать в Брадомск, и всегда в последнюю минуту возникали какие-то неотложные дела, из-за которых приходилось откладывать поездку.

Качановский подробно рассказал майору, как был задержан Баумфогель в Варшаве, какими доказательствами располагает обвинение и какую тактику защиты избрали арестованный и его адвокат.

— Странно, — заметил майор Мусял, — что этот тип решил идти ва-банк и всё отрицать. Что бы о Баумфогеле ни говорили, но дураком его не назовёшь. Впрочем, всё поведение этого человека свидетельствует о том, что он может обвести вокруг пальца любого. Его дезертирство из дивизии войск СС, искусно замаскированное под смерть в Курском сражении; укрывательство — сначала в нашей армии, а затем в Гданьске и Варшаве, где он вёл себя тише воды ниже травы; безупречные характеристики, полученные во время прохождения воинской службы, в период учёбы в вузе, а также на работе, — всё это говорит как о большой хитрости, так и об уме. Неужели этот человек не понимает, что проиграл? Попытка уйти от ответственности ничего не даст. На его месте я бы искал смягчающие вину обстоятельства, чтобы сохранить по крайней мере жизнь.

— Я не раз говорил Баумфогелю то же самое во время допросов. Мне вторил и прокурор, который даже пообещал ему при условии признания своей вины не добиваться смертной казни.

— «Художества» Баумфогеля в Брадомске тянут на высшую меру наказания в десятикратном размере. Насколько легко было угодить в здание гестапо, настолько же трудно было из него выйти. Из него или вывозили в лес, раскинувшийся вдоль берега Варты, в котором почти каждую неделю расстреливали поляков, или же грузили в транспорты, отправляемые в Освенцим. Когда в январе 1943 года Баумфогеля откомандировали в войска СС и выслали на восточный фронт, люди облегчённо вздохнули, хотя его преемник вряд ли был лучше. Просто он вёл себя значительно глупее и хуже разбирался в местных условиях. В отлйчие от Баумфогеля, он совсем не Знал поляков.

— И всё-таки, невзирая ни на что, наш арестованный ни в чём не признается и защищается при этом так наивно, что. вызывает недоумение.