Фотография как современное искусство - [58]

Шрифт
Интервал


219 ДЖЕЙМС УЭЛЛИНГ. Крещендо B-89. 1980

Серия Уэллинга «Фольга» отсылает нас к истории классической фотографии начала ХХ века, где принято было оформлять небольшие черно-белые отпечатки традиционными рамками и паспарту. Свои откровенно абстрактные, трансцендентальные фотографии художник создает с помощью листов смятой алюминиевой фольги, снятой при разном освещении.


Шерри Левин (род. 1947) и Джеймс Уэллинг (см. главу 4) стали первопроходцами, которые в начале 1980-х привлекли внимание к роли материальности в фотографии. Каждый из них сыграл свою роль в закладке основания нынешних направлений в современной художественной фотографии. Левин взял за основу классические фотографии Уокера Эванса (1930–1975), Эдварда Уэстона (1886–1958) и Элиота Портера (1901–1990) и реализует те самые идеи, речь о которых пойдет в этой главе. Есть здоровая дерзость в том, как Левин переснимает кадры культовых фотографов со страниц каталогов выставок, добавляет паспарту, раму и выставляет отпечатки в современных художественных галереях. Такие работы, как «По Уокеру Эвансу» [220], нельзя назвать ни подделкой, ни уж тем более проявлением иронического отношения. Напротив, без обиняков используя чужой сюжет – в данном случае удивительно проникновенную фотографию женщины, живущей в вопиющей бедности (она была сделана в 1936 году во времена Великой депрессии), – Левин напоминает нам о том, что одно из важных свойств фотографии заключается в том, чтобы запечатлевать эмоции и любознательность фотографа. В определенном смысле, то, как Левин распоряжается фотографиями Эванса, отражает мотивацию любого фотографа: осмыслить заинтересовавший его предмет; это во многом похоже на то, как Марсель Дюшан придавал культовый статус случайным предметам – реди-мейдам (с этого начинается глава 1). Провокационность работ Левин заключается, помимо прочего, в том, что фотографии Эванса не относятся ни к анонимным, ни к бытовым, ни к разряду традиционного сырья для нового художественного мышления. Проект Левин самой своей сутью задает ее (а возможно, и наш) отклик на работы Уокера Эванса – отклик, который провоцируется, а может, и определяется, его намерениями и авторской волей. Что до авторства самой Левин, оно не бесспорно. Его не следует искать в наложении «авторского» фотографического стиля или в радикальных сдвигах смысла фотографий Эванса в рамках предложенной ею реконтекстуализации. Скорее оно заключено в ее роли редактора, куратора, интерпретатора и историка искусства.


220 ШЕРРИ ЛЕВИН. По Уокеру Эвансу. 1981


В 1980-е годы Джеймс Уэллинг был близок к Левин и другим художникам-постмодернистам, «присваивавшим» чужие работы, однако его творчество всегда находилось в несколько иной плоскости, чем работы его современников – фотографов с критическим мышлением. В начале 1980-х он создал серию из пятидесяти с лишним маленьких изысканных черно-белых снимков смятой алюминиевой фольги [219]. Фотографии экспонировались в современном стиле, с паспарту и черными рамами, и были развешаны в ряд на белых стенах – провокационный жест, который одновременно наводил зрителя на мысль и о естественном удовольствии от восприятия формальных свойств этих отпечатков, и о подчеркнуто-модернистских условностях, которые в них представлены. Уэллинг как художник сознательно соединил в своем творчестве две роли: он одновременно и фотограф, который использует свойства соответствующей техники через экспериментирование и создание отпечатков традиционного вида, и постмодернист, который понимает, какой именно материал он использует и как его цитирует.


221 КРИСТОФЕР УИЛЬЯМС. Трехфокусный направленный отражатель «Kodak», © 1968 Eastman Kodak Company, 1968. (Кукуруза) Студия Дагласа М. Паркера, Глендейл, Калифорния. 17 апреля 2003


Одно из ведущих течений в современной художественной фотографии связано с отказом от последовательной, узнаваемой техники или стиля ради того, чтобы индивидуальный «голос» фотографа прозвучал в полную силу. Многие фотографы используют сразу множество фотографических приемов и языков. Фотографии американского художника Кристофера Уильямса (род. 1956) на первый взгляд кажутся совершенно разными по тематике и стилистике. Однако во всех них присутствует ощутимое, пусть и трудноуловимое ощущение единого визуального языка, который прослеживается через динамику взаимоотношений между отдельными кадрами. Нас приглашают не оценить виртуозность авторской эстетики и не познакомиться с его нарративным самовыражением, а попытаться взломать шифр каждой фотографии и понять взаимоотношения между отдельными образами. Под гладкой поверхностью фотографий Уильямса скрыты длительные изыскания и наслоения смысла, которые потом сведены к простейшей форме. Что касается приведенного здесь часто обсуждаемого примера [221], Уильямса заинтересовало то, что продукты переработки кукурузы присутствуют практически во всех сферах нашей повседневной жизни и даже, как это ни удивительно, в самой фотографии (такой продукт входит в состав смазки, с помощью которой полируют стекла объектива, а также в химикаты, которые используют для изготовления качественных отпечатков, включая отпечатки работ самого Уильямса). Те же продукты переработки используются для изготовления искусственных початков, которые Уильямс и сфотографировал. Соответственно, кукуруза и фотография являются одновременно и предметом и материалом этого снимка. Решение Уильямса использовать стилистику и качество коммерческого фотонатюрморта в данном случае помогает отвлечь зрителя от поисков авторства и индивидуального нарратива. В последнее время подобный подход прочно закрепился в художественной фотографии – в середине 2000-х целый ряд художников, например Марк Уайз (род. 1970), Рой Этридж (см. главу 4) и Элад Лассри (род. 1977), вдохновили своих коллег на то, чтобы отказаться от единообразного фотоязыка в пользу более неоднородного лексикона знаков, приемов и клише.


Рекомендуем почитать
«Митьки» и искусство постмодернистского протеста в России

Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.


Мой мир: рассказы и письма художницы

Первая книга художницы Натальи Александровны Касаткиной (1932–2012), которая находилась – благодаря семье, в которой родилась, обаянию личности, профессионализму – всегда в «нужном месте», в творческом котле. (Круг её общения – Анатолий Зверев, Игорь Шелковский, Владимир Слепян, Юрий Злотников, Эдуард Штейнберг, Леонид Енгибаров, Ирина Ватагина…) Так в 1956 г. она оказалась на встрече с Давидом Бурлюком в гостинице «Москва» (вместе с И. Шелковским и В. Слепяном). После участия в 1957 г. в молодёжной выставке попала на первую полосу культового французского еженедельника Les Lettres Francaises – её работа была среди тех, которые понравились Луи Арагону.


Вторая выставка «Общества выставок художественных произведений»

«Пятого марта в Академии художеств открылась вторая выставка «Общества выставок художественных произведений». С грустными размышлениями поднимался я по гранитным ступеням нашего храма «свободных искусств». Когда-то, вспомнилось мне, здесь, в этих стенах, соединялись все художественные русские силы; здесь, наряду с произведениями маститых профессоров, стояли первые опыты теперешней русской школы: гг. Ге, Крамского, Маковских, Якоби, Шишкина… Здесь можно было шаг за шагом проследить всю летопись нашего искусства, а теперь! Раздвоение, вражда!..».


Пять лекций о кураторстве

Книга известного арт-критика и куратора Виктора Мизиано представляет собой первую на русском языке попытку теоретического описания кураторской практики. Появление последней в конце 1960-х – начале 1970-х годов автор связывает с переходом от индустриального к постиндустриальному (нематериальному) производству. Деятельность куратора рассматривается в книге в контексте системы искусства, а также через отношение глобальных и локальных художественных процессов. Автор исследует внутреннюю природу кураторства, присущие ему язык и этику.


Кандинский. Истоки, 1866–1907

Книга И. Аронова посвящена до сих пор малоизученному раннему периоду жизни творчества Василия Кандинского (1866–1944). В течение этого периода, верхней границей которого является 1907 г., художник, переработав многие явления русской и западноевропейской культур, сформировал собственный мифотворческий символизм. Жажда духовного привела его к великому перевороту в искусстве – созданию абстрактной живописи. Опираясь на многие архивные материалы, частью еще не опубликованные, и на комплексное изучение историко-культурных и социальных реалий того времени, автор ставит своей целью приблизиться, насколько возможно избегая субъективного или тенденциозного толкования, к пониманию скрытых смыслов образов мастера.Игорь Аронов, окончивший Петербургскую Академию художеств и защитивший докторскую диссертацию в Еврейском университете в Иерусалиме, преподает в Академии искусств Бецалель в Иерусалиме и в Тель-Авивском университете.


Пётр Адамович Валюс (1912–1971). Каталог

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.