Фото на развалинах - [28]

Шрифт
Интервал

Я собрался с духом, встал и пошёл домой с одной только мечтой — чтобы мать уже спала. Тогда, пожалуй, и я бы сразу уснул. Рухнул среди обрывков фотографий и отрубился. Дня на два… или на три. Выспался бы как следует и потом решил, как мне жить дальше.

Пусть она спит. Я поднял глаза к потолку подъезда и попросил Бога, в которого не верю, чтобы мне дали передышку…

Бог не пошёл мне навстречу. Либо по той причине, что его всё-таки не существует, либо по той, что для него не существую я. Когда я открыл ключом дверь и толкнул её, оказалось, что дверь не открывается. Я сначала не осознал это и толкнул дверь снова. Но там, с той стороны, её что-то держало. Я налёг на дверь изо всех сил — бесполезно.

В подъезде никого не было, соседей я практически не знал. Я растерялся. Надо было открыть дверь обязательно, во что бы то ни стало, но у меня не хватало сил. Мне должен был кто-то помочь. Но кто? Никто не захотел бы мне помогать. Я был никому не нужен. Эгоистичные люди вокруг заботились только о себе. Кроме людей уж совсем больных на голову, типа историка Карбони.

Историка?

Я побежал вниз по ступенькам, уговаривая про себя несуществующего Бога, чтобы тот сделал самую простую вещь. Пусть историк будет дома, пусть не уйдёт к девушке. Пусть согласится мне помочь!

За сегодняшний день я, очевидно, достал Виктора Валентиновича больше, чем за всё время знакомства. Утром он шёл домой, хотел расслабиться, а тут я. Сейчас, наверное, отдыхает, а тут снова я. Но другого выхода не было. Перед тем как позвонить, я вспомнил, что плюнул на дверь. И протёр её спиной примерно там, куда попал. А то неудобно как-то обращаться за помощью после этого. Вот ведь правильная примета: не оставляй ничего после себя, а то вернёшься. Заодно и отдышался. От всей сегодняшней беготни я вспотел, свитер у меня прилипал к спине, и в шапке было жарко. Я стащил её, сунул в карман и позвонил.

Историк, в тапочках и с газеткой под мышкой, что-то дожёвывал и так удивился моему приходу, что жевать перестал.

— Здравствуйте, это опять я.

— Так, — он кивнул.

— Я за помощью…

— Заходи, — предложил Карбони.

— Можно мне от вас позвонить? — спросил я. — Больше неоткуда. Это срочно!

— Позвони.

Карбони пропустил меня в квартиру, показал на телефон в коридоре.

Я взял трубку, припомнил номер мобильного телефона отца и набрал его. Гудки, гудки — никто не отвечает. Я чертыхнулся и набрал номер снова.

— Что-то серьёзное? — спросил стоявший рядом историк.

Я покивал. Из трубки неслись только гудки, и с каждым следующим моя надежда на помощь отца стремилась к нулю. Либо он не отзывается, потому что незнакомый номер, либо, что вероятнее, телефон просто выложил. Или есть ещё какие-то причины. Я нажал рычажок сброса и посмотрел на историка.

— Может, с мобильного надо позвонить? — предложил тот. — Дать?

— Не поможет, — сказал я. — У меня мать забаррикадировалась в квартире. Моих сил, чтобы открыть дверь, не хватает. Мало ли что с ней может случиться. А отец, наверное, не ответит на незнакомый номер.

Тут я остановился и больше ничего говорить не стал.

— Вот что, — сказал Карбони. — Пойдём к тебе. Я возьму телефон, и сориентируемся на месте. Если что, вызовем отряд МЧС, они всё открыть могут. Чем у вас там можно заблокировать дверь?

Он начал одеваться, а я задумался. Тяжёлую мебель мать сдвинуть не могла. Разве что комод из коридора. Если напряглась, то подтащила. А потом, возможно, накидала на него что-нибудь типа книг, стулья опять же могла принести. Одному мне это не отодвинуть, с Карбони — скорее всего, справимся и без МЧС. Я почти успокоился.

Историк запер квартиру и посмотрел на меня:

— Идём? Ты опять с голыми ушами?

— А? Нет, — я вытащил из кармана шапку. Следом вывалилась упаковка от таблеток, которую я взял у Зелениной.

Карбони успел нагнуться первым. Взял коробочку, повертел в руках и уставился на меня подозрительно.

— Это не моё, — махнул рукой я. — Ну мы идём?

— Ага, не твоё, — хмыкнул историк, — и коньяк ты тогда не себе покупал, и это не твоё.

— А вы что, думаете, что я сожрал пачку таблеток и бегаю туда-сюда, как заяц?

— Я думаю, что у тебя в жизни происходит какая-то запутанная история. Ну хорошо, пойдём, потом всё выясним.

Коробочку он сунул к себе в карман. Я пожал плечами, надел шапку, и мы пошли. Очень быстро пошли, и я опять весь вспотел. Наверное, сегодня я поставил личный рекорд по беготне. Чем ближе мы подходили к дому, тем больше мне становилось всё равно, чем это всё кончится. Энергия, с которой я спасал Алиску и ощущение, что всё правильно, окончательно испарились. Я шёл к дому на автопилоте и вёл туда историка. Чтобы открыть или не открыть дверь. Лично для меня разница между двумя исходами с каждым шагом терялась. Карбони, наоборот, был сосредоточенный и целеустремленный. Он спросил у меня номер отца, забил его в свой мобильник и продолжал на ходу дозваниваться. Отец так и не отвечал.

У дома я показал на открытое окно:

— Мать утром открыла, так и открыто. Я думал, она в него кинулась. Потом она сказала, что меня не знает, и чтобы я уходил.

— И ты ушёл? — серьёзно спросил историк.

— Ушёл.

— Почему?


Еще от автора Светлана Витальевна Пономарева
Точка бифуркации

Где та поворотная точка, в которой жизнь Тимофея свернула с привычной колеи? Вот он ждёт автобус номер двенадцать. Утром. И следующим утром тоже. Едет в школу, после уроков – к друзьям. На танцы. Иногда – на соревнования: городские, областные, всероссийские. Общается в соцсетях. Ложится спать. И где же, где в этом графике тот миг, после которого ничто не будет по-прежнему? И где поворотная точка в жизни Марины? После уроков – сразу домой. Из дома лишний раз – ни ногой. Да и что там делать, за пределами дома, в шумном мире, где ты, в отличие от остальных, не слышишь ни звука? С людьми из этого мира Марина встречается нечасто – разве что по утрам, в автобусе номер двенадцать… «Точка бифуркации» – реалистическая, психологически достоверная и глубокая книга, полностью сосредоточенная на настоящем: на нашем времени, на неповторимом моменте из жизни, на эмоциях «здесь и сейчас».


Город без войны

Альтернативный мир, похожий на наш на рубеже XX и XXI веков. Здесь телевидение, мобильная связь и интернет не то вышли из употребления, не то вовсе не были изобретены. Безымянный город, где разворачивается действие романа, мог бы располагаться где угодно на карте нашей страны, а атмосфера чем-то напоминает знакомое нам прошлое - но что за события в его истории опустошили целые кварталы и заставили обнести границу колючей проволокой? Уже не один десяток лет город воюет с соседним Энском. Правда, торжественных сводок о сплочении народа перед лицом ненавистного врага мало, чтобы жители города забыли о том, как много их разделяет.


Боишься ли ты темноты?

Ярославу было 14 лет, когда он потерял обоих родителей в автокатастрофе и едва выжил сам. После всех больниц он попал в обычный детский дом, где живут дети, хлебнувшие в жизни горя, предательств и унижений.Потом в детский дом пришел работать ночным воспитателем Сергей, служивший в Чечне. Непросто было Сергею довести до конца решение взять под опеку трудного подростка. Но верность Сергея своему слову и поддержка его матери преодолели все преграды, Ярослав снова обрел семью и дом.


290 миллионов лет назад и далее

Мама задержалась на Марсе, а папа срочно улетел в Сибирь. Одиннадцатилетняя Лиза вместе с верным роботом Боббе отправляется в Космический центр Института времени – погостить у дяди и подготовиться к концерту: ей предстоит читать стихи Заболоцкого. Никто пока не знает, что в Институте готовится настоящая диверсия… Одна роковая случайность – и Лиза вместе с группой ученых попадает в совершенно незапланированную экспедицию в пермский период. Материки имеют непривычные очертания, а динозавры еще даже не появились.


Рекомендуем почитать
Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Алтайское солнце

Повесть о становлении целинного совхоза на Алтае в 1954–1955 годах.


Люся с проспекта Просвещения или История одного побега

Веселая, почти рождественская история об умной и предприимчивой собаке Люсе, которая, обидевшись на несправедливость, совершает побег из дома. После многих опасностей и приключений покорившая сердца нескольких временных хозяев беглянка благополучно возвращается домой как раз к бою новогодних курантов.Книга предназначена для детей среднего школьного возраста.


Два трюфеля. Школьные хроники

Весёлые школьные рассказы о классе строгой учительницы Галины Юрьевны, о разных детях и их родителях, о выклянчивании оценок, о защите проектов, о школьных новогодних праздниках, постановках, на которых дети забывают слова, о празднике Масленицы, о проверках, о трудностях непризнанных художников и поэтов, о злорадстве и доверчивости, о фантастическом походе в Литературный музей, о драках, симпатиях и влюблённостях.


Фламинго, которая мечтала стать балериной

Наконец-то фламинго Фифи и её семья отправляются в путешествие! Но вот беда: по пути в голубую лагуну птичка потерялась и поранила крылышко. Что же ей теперь делать? К счастью, фламинго познакомилась с юной балериной Дарси. Оказывается, танцевать балет очень не просто, а тренировки делают балерин по-настоящему сильными. Может быть, усердные занятия балетом помогут Фифи укрепить крылышко и она вернётся к семье? Получится ли у фламинго отыскать родных? А главное, исполнит ли Фифи свою мечту стать настоящей балериной?


Что комната говорит

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.