Форвард платит за всё - [24]

Кармен уткнулась лицом ему в грудь.

— Любовь эгоистична, Леша, — прошептала она. — Я не могу без тебя... жить не могу...

Неожиданно резко, требовательно зазвонил телефон. Отец взял трубку, сказал несколько слов по-испански и протянул трубку Кармен. Она тоже говорила по-испански, а потом, положив трубку, сказала Алексею:

— Это Исабель. Умоляет на обратном пути заехать к ним, хоть на десять минут. Я обещала.

— Тогда поехали, — решительно сказал Алексей. — Раз обещала... Извините меня, — он обратился к отцу и матери, — но так все сошлось. Извините, если огорчил вас. Спасибо.

По мосту они пересекли Манзанарес и остановились на набережной около высокого дома с большим подземным гаражом. По другую сторону набережной начинался зеленый массив — парк стадиона «Висенте Кальдерон».

— Не буду заезжать в гараж, — сказала Кармен, — мы же ненадолго.

Они поднялись лифтом на пятнадцатый этаж: просторный холл приглашал в четыре квартиры. Одна из них и была квартирой Будинских. Она оказалась просторной, шикарно, даже помпезно обставленной.

Исабель кинулась им навстречу и повисла на шее Лобова, целуя его в обе щеки.

— Лешенька, дорогой, я уж и не верила, что увижу тебя. Как я соскучилась, если б ты только знал?! Мне каждую ночь снится наш двор, где мы с тобой росли, серый пятиэтажный дом в Капельском переулке... Ты хоть бываешь там? Уверена, что нет. Московская жизнь не сентиментальна, правда? Если б я жила в Москве, тоже бы не выбиралась с Песчаной на наши Мещанские улицы. Да ведь их же все переименовали давным-давно!..

Лобов поцеловал Исабель в щеку, но сделал вид, что не заметил протянутой руки Будинского, и захромал вслед за Кармен в гостиную. Там около бара, заставленного всевозможными напитками — от английского и испанского джинов до разных сортов водки: «Смирнофф», «Горбачефф», «Абсолют», от рома «Баккарди» до виски «Джим Бим», — сидел в кресле Гудовичев, потягивая через соломинку джин с тоником.

— Привет, док, — сказал Лобов.

— Как нога? — радостно улыбнулся Гудовичев. — Двигаешься неплохо.

— По-моему, хорошо. Тянет, правда, но не болит.

Лобов осмотрелся: старинная мебель, антикварный карточный столик с зеленым сукном и следами записей, сделанных мелом на сукне, на стенах — картины, расположенные рядами, как в галерее.

— Прилично живут местные безработные, а, док?

— Мне больше по душе вот эта выставка, — Гудовичев засмеялся и кивнул в направлении бара. — Я уже все перепробовал и никак не решу, чему отдать предпочтение. Тебе тоже можно. Считай, на месяц выбыл.

— Неужели на месяц?! — Лобов помрачнел. — А я надеялся к ответной встрече с «Реалом» подойти.

— На это не надейся. Спешить тебе нельзя. Да ребята и без тебя справятся. Что они, по нулям не сгоняют?! А тебе рисковать нельзя — перед Барселоной надо как следует вылечиться.

— А он... — Кармен едва не проговорилась, но вовремя осеклась, перехватив строгий взгляд Лобова.

Гудовичев не обратил внимания на ее слова. Зато Будинский воспользовался случаем и вступил в беседу:

— Что — он? — спросил Будинский и сам же оживленно продолжил: — Рвется в бой, как всегда?! Ох уж неугомонный народ, эти форварды. До всего им есть дело? Казалось бы, как хорошо: отдохни, поблаженствуй, вместо того чтобы грязь месить на московском поле, съезди в Сочи, полечись грязями, а потом в Барселону, на изумрудную травку... Ме-чта! Я вот и то подумываю заиметь домик на берегу моря в окрестностях Барселоны. Там, между прочим, сам Сальвадор Дали проживал.

— Не его ли это рисунок? — спросил Лобов, отошедший к стене и рассматривавший картины, отчего и слушал он тираду Будинского, стоя к нему спиной.

— А как же! — обрадовался Будинский. — Оригинал, между прочим. Ты знаешь, форвард, сколько он стоит?

— Полагаю, немало. И все это, — Лобов жестом обвел стену, — тоже оригиналы?

— А ты как думал?! Неужели я повесил бы в своем доме подделки?!

— Да, — согласился Лобов, — подделки — это не то. Хоть картины, хоть деньги. На подделках все равно погоришь, рано или поздно.

Улыбка сползла с лица Будинского.

— Ты о чем это, форвард?

— О подделках. О чем же еще? Когда я вляпался с теми фальшивыми долларами, подумал: если уж я не заметил, то все эти наши московские фарцовщики вовек не отличат. Иметь бы такие доллары, в Москве можно состояние сколотить. Сейчас у нас все рвутся в поездки за рубеж и мечтают доллары стрельнуть...

Будинский внимательно слушал Лобова, пытаясь определить, серьезно тот говорит или с подначкой.

— Леша, прекрати чушь молоть, — мирным тоном вступил Гудовичев. — Зачем дразнишь нашего безработного богача? Он и без того не всегда задумывается — что можно и что нельзя, — прежде чем связаться с деловыми людьми. Я ему целый час мозги вправлял: хочешь иметь много денег — заведи законное дело, повкалывай, как все миллионеры вкалывали и вкалывают. А то вместо виллы под Барселоной заимеешь комнатушку с видом на небо в клетку.

— Не верится мне, док, что он вас хорошо понял, — сказал Лобов и обратился к Исабель: Пора нам. Белочка. Мне надо ногу посмотреть и в покое ее держать. Ты уж извини. Живете вы хорошо. Желаю тебе сына родить, а еще лучше — сразу двойню. Спасибо за приглашение. Увидимся еще. Наверняка увидимся.