Форвард платит за всё - [20]

— Да так...

— Как Юра с Машей?.. Очень тяжело, да?..

— Конечно...

— Кармен подошла к нему, прижала к себе его голову, провела рукой по лицу.

— Я умею боль снимать. У тебя голова не болит?

— Мне надо в отель вернуться, — неожиданно сказал Лобов.

— Кармен отошла от него.

— Прямо сейчас? — робко переспросила она. — И родителей не дождешься?

— Да... — Лобов поднялся. Мы можем где-нибудь по дороге в Москву позвонить?

— По-моему, на площади Испании есть пункт...

Телефонистка соединила его с Москвой, и он сам набрал номер Вершинина. Кармен заплатила за разговор и знаком показала, что будет ждать его в машине. К телефону в квартире Вершинина подошла его мать.

— Семена Петровича будьте добры, — попросил Лобов.

— Его нет, что ему передать? — прогнусавила старушка.

— А когда он будет? — закричал Лобов.

— Не кричите, я вас прекрасно слышу, — сердито ответила старушка. — Кричат так, словно с другого края света звонят. Он в командировке, что ему передать?

— Как в командировке?! — удивился Лобов. — А где?

— Куда послали, туда и поехал, — сурово ответила старушка. — Будете что-либо передавать, я запишу.

— Ничего, спасибо, — Лобов повесил трубку.

Когда он сел в машину, Кармен спросила:

— Дома все в порядке?

— Да... — кивнул Лобов.

Они поехали, и Кармен сперва просто называла ему улицы, по которым вела машину: авенида де ла Принцесса, авенида Хосе Антонио, калье де Алкала...

— Завтра после матча придешь к нам на ужин? Мама очень просила...

— Постараюсь...

Плаза де ла Цибелес, пасео де Калво Сотело...

— Тебя что-то мучает, я же вижу. Ты скажи, Леша, я пойму, я всегда была понятливая. Я же чувствую, ты переменился...

— Не сердись, Кира, — вздохнул Лобов.

Плаза де Колон...

— Площадь Колумба, как в Барселоне, помнишь. А вот и памятник Колумбу...

Пасео де ла Кастельяна...

— Это улица, где ваш отель. Я на этой стороне остановлюсь, ладно? Поговорим немного, а потом ты перейдешь на ту сторону, ладно?

Лобов кивнул.

Она остановила машину на том самом месте, куда он вернулся днем после неудачной слежки за Знобишиным.

Кармен выключила двигатель и молча ждала, когда Алексей заговорит.

— Не сердись, Кира, — снова вздохнул Лобов. — Навалилось на меня столько, что и рассказать не могу. Как будто за глотку схватили и держат. Я ведь не из робкого десятка, а тут... сам не пойму, что со мной.

— Кто держит? О чем ты? — не поняла Кармен.

— Да так... неприятности разные держат... служебные, что ли... Мне однажды сон приснился: будто я на поле во время игры заснул. Стою и сплю! Никогда ведь не думаешь о смерти. Или о том, что тебе, твоим близким, детям грозит опасность. Живешь, как живется. Все вроде бы нормально. Но оказывается вдруг, что ты постепенно засыпаешь и теряешь в себе какую-то важную часть души... слабеешь как бы... А тут еще эти годы... так называемого застоя, когда разные мерзавцы в силу вошли...

Кармен усмехнулась.

— Тебя, выходит, политика так волнует?!

— А ты не улыбайся, не улыбайся. Сама же хлебнула, когда слова не скажи, думать не смей — за тебя уже все продумали и все сказали. Главное — уметь вовремя повторить, ввернуть, процитировать, поддержать, не оступиться... Ведь учили всему этому, вдалбливали, заставляли... Помнишь ведь?..

— Помню... — после паузы выговорила Кармен. — Мама твоя два часа плакала, уговаривала меня... отказать тебе... — глядя в сторону, говорила Кармен. — Я же для нее иностранкой была...

— Как уговаривала?! — опешил Лобов. — Почему иностранкой?

— Неужели она тебе не рассказывала об этом?

— Нет...

— Боялась, что уедешь со мной. А если не поедешь, карьеру тебе испортят, не станут выпускать за рубеж. И за карьеру отца твоего боялась. И боялась, что ей перестанут доверять — не позволят учить детей... За тебя, конечно, боялась... — Кармен заморгала, отвернулась, вытащила платок. — Впрочем, ты бы никогда и не поехал со мной, я это чувствовала... Мать мне тогда сказала: «Что ж, может, она и права, доченька!» И я отказала тебе... Я ведь должна была хотя бы ради мамы вернуться сюда...

Лобов слушал ее и не мог проронить ни слова.

Они сидели в машине, а в холле отеля Лобова поджидал Гудовичев. Доктор встал, размял плечи, вышел на улицу. Он увидел на другой стороне улицы машину Кармен. Пригляделся. Понял, что в машине сидят двое. Увидел, как голова склонилась к голове, и через мгновение открылась дверца — в салоне машины загорелись лампочки. Гудовичев быстро вернулся в холл.

Лобов направился к лифту, когда его окликнул доктор.

— Леша! Подожди... — Гудовичев подошел к нему.

— Почему не спите, док? — Лобов попытался улыбнуться.

— Да вот выходил на улицу, пивка взять — сервезы, по-ихнему. В мини-баре можно, конечно, но там дороже намного.

— Так ведь «Реал» за все платит. Они на пивке не прогорят.

Гудовичев держал в руках бутылку с пивом, Лобов точно такую видел в своем мини-баре. Совпадение? Может, конечно, и в лавке на улице такие есть, но вряд ли — там обычно сорта дешевые. Да и рядом с отелем что-то не приметил он дешевых лавчонок.

Пауза затянулась, и наконец Гудовичев спросил:

— Ты перед игрой спокойно засыпаешь? Нервишки в порядке?

— Вашим димедрольчиком в случае чего пользуюсь, — он вынул из кармана упаковку и показал доктору.