Форточка с видом на одиночество - [12]

Я взял ручку и стал сосредоточенно грызть колпачок, глядя на белый лист. Я просидел так довольно долго, прежде чем мне показалось, что сейчас, именно сейчас, это должно случиться – я начну писать. Начну творить.

Какие-то смутные, едва различимые образы заколыхались в моем сознании. Как будто кто-то прятался за портьерой. Как будто мы играли в прятки с моим шестилетним сыном. И я ходил по квартире, видел его застывший за тканью силуэт и рассуждал вслух: «Куда же он запрятался? И под столом его нет. И под диваном нет. А! Наверное, он залез в тумбочку! Странно, и в тумбочке нет. Не знаю даже, где его искать? Просто не представляю!»

И вот сейчас я подойду к портьере, резко одерну ее и найду то, что искал.

Вот только с кем я играл в прятки? Кто там прятался? Этого я не знал. Но мне казалось, что вот сейчас… Сейчас…

И тут все поплыло перед глазами. Я даже не понял сразу, что произошло, пока не ощутил слезы на щеках. Пока не понял, что за этой портьерой прятался я сам. Я сразу узнал себя по фотографиям из детского альбома. Я сидел в тазу. Меня купала бабушка. Я заливался смехом, потому что мне было щекотно, когда она намыливала мне подмышки. И бабушка тоже смеялась, потому что я хохотал очень заразительно. Бабушка совсем недавно стала бабушкой и только так называлась, и была совсем не похожа на бабушку.

А потом я оказался у папы на спине, а вокруг нас плескалось Черное море. И папа был молодым, очень красивым. И загорелым. Он широко улыбался.

Я обхватил его за шею и радостно визжал, потому что вода была прохладная, и меня облизывали волны. И еще я немного боялся свалиться с папиной спины. А мама была на берегу. И папа улыбался ей через объектив фотоаппарата «ФЭД». И солнце светило очень ярко…

КОГДА Я БЫЛ МАЛЕНЬКИМ

– Расскажи мне что-нибудь перед сном.

– Что, например?

– Не знаю. Расскажи про то, как ты был маленьким.

– Ладно… Во времена моего детства на небе работала специальная машина по производству снега. Если она была хорошо отлажена, получались аккуратные маленькие снежинки в виде многоугольников, с вырезанными симметричными дырочками. А если что-то ломалось, выходили бесформенные, растопыренные хлопья. Это был явный брак в работе снегоделательной техники. И тогда на небо летели космонавты и починяли эту машину. Потом они совершали мягкую посадку на Земле, и еще долго машина работала исправно.

В парке, в маленьком домике жил огромный паук. Он прял сахарную вату, которая называлась «снежок». На самом деле этот «снежок» был огромным коконом, сотканным из сладкой паутины. Я никогда не доедал его до конца и поэтому не знаю, что там сидело внутри.

В темных подвалах домов обитали кошки, гномы и сантехники. Чаще всего на свет выбирались кошки, реже сантехники, ну а гномы пропадали там безвылазно. Лишь однажды я видел одного: красномордого, с толстым, мясистым носом. Он только и успел, что высунуть его из-за двери, но, увидев меня, испугался и моментально скрылся и больше уже не появлялся никогда.

Продукты в магазины развозили тогда на лошадях. Это были особые лошади. Они питались исключительно булочками с изюмом или, в крайнем случае, с марципаном, которыми их угощали дети, возвращавшиеся из школы. Если такую лошадь долго не кормить булочками, она могла сильно заболеть, лишиться сил и уже никогда не возить тележку с продуктами.

Милиционеры следили за тем, чтобы маленькие дети не баловались и слушались родителей. Если милиционер «сидел на больничном», его замещала какая-нибудь старая, горбатая, шепелявая, отвратительная бабка с большим носом в форме акульего плавника. Она патрулировала улицы и могла забрать непослушного ребенка к себе домой на исправительно-трудовые работы.

Улицы тогда не были ровными, а все время петляли и упирались в густой и темный лес, чтобы маленькие и глупые дети имели возможность как следует заблудиться и никогда больше не встретиться со своими любимыми родителями, бабушками и дедушками. В лесу жили серые волки. Они питались нежными малолетними созданиями, но не брезговали и сухими, жилистыми старухами.

Когда я был маленьким, я очень хотел стать большим. Я потратил на это много лет. Это было не легко. Но если ты чего-то очень-очень хочешь, то обязательно добьешься своего.

КТО ПОЦЕЛУЕТ МЕНЯ В ПОПУ?

Я плакал, и сквозь слезы мир выглядел акварельным. Я вытирал их рукой, но они все равно текли, как в детстве. Я понял, что этого мальчика с золотистыми кудрями, которого все так любили, больше нет. И его родителей, таких, какими они были тогда – тоже давно нет. Я уж не говорю о бабушках и дедушках, которых нет уже никаких. И никто никогда не будет любить меня так, как любили его. Папа целовал его в попу. Ну, кто сейчас, скажите, станет целовать меня в попу? Да и сам я этого не хочу. Впрочем, я до конца не уверен: хочу ли я, чтобы сейчас меня кто-нибудь целовал в попу? Скорее нет. Но никто и не выходил с таким предложением.

Понемногу я успокоился.

Вот о чем я еще ни разу не подумал: секс! Если в романе предполагается какая-то любовь, то непременно должно быть несколько сексуальных или хотя бы эротических сцен. Их надо написать так, чтобы они не выглядели пошло или банально.