Форт Росс. В поисках приключений - [2]

— Ну ладно, так что там Резанов?

— Может, вашему величеству будет угодно его самого выслушать? — вкрадчиво спросил Безбородко.

— Так он что, здесь, что ли?

— В приемной вашего величества изволит дожидаться, — смиренно произнес министр.

— Так проси! Чего ж ты человека ждать заставляешь!

Несмотря на абсолютную власть, коей наделила ее судьба, Екатерина никогда ею не кичилась. Со времен своей юности, когда она, бедная принцесса ничтожного германского княжества, предстала перед внучкой Петра Великого, тогдашней российской императрицей Елизаветой, с одной ночной сорочкой в качестве приданого, — с тех самых пор поклялась Екатерина, что никогда не оскорбит благосклонное к ней Провидение ни каплей спеси. Не терпела ее и в других. Пожалуй, это единственное, что раздражало ее в России, которую она, в общем, полюбила всей душой. Спесь здесь была, наверное, одной из главных черт национального характера. «Взять того же Безбородко, — думала императрица, — давно ли в холопах ходил у Румянцева, а сейчас гляди-ка как перья распушил! Да этот-то еще ладно — талантище, самородок! А другие — чуть из грязи рыло подымут, чуть копейка в портах заведется, так сразу раздуются, точно индюки, и глазки от бывшего сотоварища воротят. Не замечают уже человечишку — не ровня! Тьфу ты, пакость!»

Отворившиеся двери залы прервали размышления императрицы. Перед Екатериной склонился в галантном поклоне молодой человек лет двадцати восьми. Тонкие черты лица, прямой европейский нос. Из-под длинных ресниц на царицу глядели умные голубые глаза. Глядели без подобострастия, а лишь с должным почтением. Безукоризненно пошитый голубой с серебром камзол, белый галстук; в меру припудренный парик с черной бархатной лентой тонко гармонировал с внешностью вошедшего. Екатерина невольно залюбовалась. «Эх, кабы годков так десять назад, — быстро окинув взором статную фигуру молодого человека, со знанием дела плотоядно подумала царица. — Как все-таки коротка и быстротечна жизнь!»

Наконец Екатерина отвела глаза от стройных, обтянутых в лосины ног Резанова и встретила взгляд молодого человека. Пухлая рука в бриллиантовых перстнях подала знак приблизиться. Резанов сделал еще несколько шагов и вновь остановился в почтительном поклоне, адресованным в первую очередь императрице, но каким-то немыслимым манером захватывающим также и Безбородко. Граф, склонившись к плечу царицы, уважительно произнес:

— Николай Петрович Резанов, секретарь канцелярии вашего величества!

— Да-да, как же, наслышана. Гаврила Романович вас хвалит, да и Платон Александрович много говорил о вас лестного.

— Премного благодарен, ваше величество! Изо всех сил стараюсь быть полезен, по мере скромных способностей моих, Отечеству нашему!

— Ну-ну, не скромничайте. Знаем, что отличаетесь вы воспитанием благородным и изрядным образованием. Напомните, откуда к нам направлены были?

— Из канцелярии вице-президента Адмиралтейств-коллегии, графа Чернышова, переведен был в имперскую канцелярию вашего величества на должность секретаря. А до этого имел честь служить в лейб-гвардии Измайловском полку.

Резанов многозначительно, почти дерзко посмотрел прямо в глаз императрице. Но Екатерина, казалось, была слишком погружена в свои мысли или делала вид…

— Так-так, ну, так в чем же дело ваше?

— По правде сказать, дело это вовсе не мое, а небезызвестного вам сибирского купца Григория Ивановича Шелихова…

— Что, опять про присоединение к империи вновь открытых земель в Америке? — нахмурилась Екатерина.

— Никак нет, ваше величество. На этот раз гораздо хитрее. Господин Шелихов испрашивает вашего дозволения учредить коммерческое предприятие и наделить его правом открывать и возделывать, на пользу всея империи, разумеется, незанятые испанцами и англичанами американские земли, по примеру Ост-Индской компании. Таким образом вновь открытые земли будут внешне принадлежать не Российской империи, а частной российской коммерческой промысловой компании. И в Европе не будет повода смотреть на нас косо.

— Хм, — продолжала хмуриться Екатерина, — и что же хочет взамен этот ваш Колумб российский?

Вполоборота она повернулась к Безбородко, как бы вовлекая и его в беседу.

— Монополию, ваше величество.

В зале воцарилась тишина. Императрица встала и вновь прошла к окну — неторопливо, выдерживая паузу. Наконец, обернувшись к Резанову и Безбородко, произнесла ледяным тоном:

— А понимает ли купец ваш, что просит?

Одной из первых экономических акций молодой императрицы, которая благодаря дворцовому перевороту только что вступила на престол, была отмена монопольного права торговли на соль, принадлежавшая тогда Шувалову. Ох и нелегко далась ей тогда эта победа. Но выгоды она принесла ощутимые, и сразу же. Цены на соль снизились, народное недовольство поутихло, и юная вседержительница Российская, получив первую одобрительную оценку в народе, стала, наконец, хоть относительно спокойно спать. С тех пор слово «монополия» при дворе было запрещено.

Безбородко историю эту хорошо знал; разумеется, знал ее и Резанов.

— Это еще не все, ваше величество, — тихо, но твердо сказал Резанов. — Господин Шелихов также нижайше просит вас оказать ему высочайшее благоволение и содействие в получении ссуды на постройку флота для освоения оных земель на благо государства Российского.