Форт Росс - [39]

Опять отвлекся. Речь была о подрастающем поколении, которое швырнули в «новомодную» жизнь как в прорубь, предложив греться в ледяной воде активными движениями. Хватало тех, кто булькнул и пошел ко дну, или поплыл по течению, но хватало и активных, осваивающих новые дела. Подмастерья теперь делились на разряды, и чтоб стать мастером необходимо было создать или модернизировать диковину. Более того, за полезную диковину мастером можно было стать до того, как станешь подмастерьем — но таких прецедентов пока не встречалось, хотя, защита звания мастеров уже случалась после года хождения под мастером, в возрасте 16 лет. Без защиты «мастерского изделия» подмастерьем можно остаться на всю жизнь, что для солидных дядек было «невместно». Для земельных артелей «мастерским аккордом» стала селекция и одомашнивание новых растений или животных. Долго смеялся над мастерским проектом разведения слонов на мясо. Потом задумался, почему бы и нет — даже посчитал мясо-кормовой баланс. Позже выяснил, что слоны в неволе не размножаются, и хотел рекомендовать выпороть этого нерадивого подмастерья, который не удосужился упомянуть про основной столп. Домашнее животное должно передавать приобретенные особенности новым поколениям, чтоб вести селекцию. Если оно в неволе массово не воспроизводится, то для животноводства кандидат интереса не представляет, будь он даже семи тонн весом и обладай музыкальным слухом. Остыл, и решил, что давить полет фантазии на корню неправильно — отписал поручение, закупить для подмастерья несколько слонов, с условием, что подмастерье уговорит их размножаться. Пусть что угодно делает, хоть лично участвует — но за свои слова надо отвечать. В крайнем случае, слонов подарим Петру, помнится, в Петербурге был такой прецедент — «По улицам Слона водили. Как видно напоказ…». Того слона, согласно истории, Петру подарил персидский шах, и слон жил недалеко от Почтамта. Слона выгуливал по проспектам, и поглазеть на прогулки стекалась масса народу. Постепенно в Петербурге появилось слово «слоняться» — гулять без дела и глазеть на диковину. Как ныне будет с подарками от персов, в свете похода Петра в ту сторону, неизвестно, но «слоновую историю Петербурга» стоит сохранить — будет подарок государю от благодарных земельных артелей в виде слонов, вместе с молодым мастером селекционером-слоноводом. Порекомендую еще будущему мастеру культивировать на слонах шерсть — будет у нас мясо-шерстяной мамонт производитель для северных районов, с замашками сексуального маньяка обожающего ботву от картошки. Так и записал в конечных рекомендациях, обещая, что при реализации этой «программы максимум» гарантирую селекционеру звание гранд-мастера.

Звания «гранд-мастер» в России приравняли к вице-адмиралу, гофмаршалу или тайному советнику. Словом, высокое дворянское звание. Пока на должность никто не претендовал, но мастера посматривали в эту сторону с интересом.

Подводя итог: в России окончательно сформировалась система поощрений продвижения по служебным лестницам, будь то промышленность, армия или сельское хозяйство. Так как лестницы дворян, купцов, инженеров с учеными и военных не пересекались, подъем по ним шел довольно шустро. Противовес подъему, предназначенный для очистки поднявшихся от «почивших на лаврах» пока не работал — у дворян еще не подросли дети, а мастера, ученые и военные работали с огоньком, не давая поводов для неудовольствия. Как дела пойдут дальше — покажет только время.

… Наконец-то ледокол затих. Даже странно себя чувствую. Грохот и треск за бортом, сопровождаемые ревуном акустика, оборвались, оставляя тянущее ощущение случившейся неприятности в душе. Постепенно слух заполнили обычные звуки живого корабля — пыхтение машин, приглушенные, невнятные разговоры многочисленных людей, позвякивания ложки, в массивной чашке с отваром. Тревога отпустила, мы просто вышли из мешанины колотого льда. Автоматически глянул на хронометр — 32 часа форсирования. Теперь начинаю понимать, почему стачиваются об лед корпуса ледовых кораблей. Звякнул каютный звонок вызова в рубку. С сожалением закрыл блокнот. Вот, всегда так — как только становится тихо и самое время думать, как начинаются организационные вопросы. Ничего, допишу позже.

В рубке азартно обсуждали дальнейший путь экспедиции. Послушав пару минут, вышел на крыло мостика, покурить и взглянуть, о чем они спорят. Слева по курсу простирались льды, прямо чернело, точнее даже зеленело, море, испятнанное льдинами. Справа, вдалеке, тянулся берег, судя по всему, загибающийся к югу. В кой-то веки погода разрешила нам глянуть дальше собственного носа. Спор шел все о том же топливе. Прямо пойдем, топливо сэкономим, направо пойдем, берега картографируем, налево пойдем… налево, что удивительно, никто из мужиков идти не предлагал. Затянулся еще раз морозным, морским воздухом, с крепким табаком. Да чего тут спорить то?! Распахнул дверь рубки.

— Господа! А почему матросы еще не ставят паруса?! Вы тут про машины спорите, а они, тем временем, нас объедают и в разорение вводят!

Споры стихли и на меня уставились как на помеху. Они, похоже, уже спорят по инерции — решение то на поверхности.