Форсирование Суэцкого канала - [7]

Но в воздухе наши летчики могли полагаться только на свои навыки и умение и на то, что они могли выжать из своих машин; и, откровенно говоря, во время многочисленных стычек в воздухе после 1967 года они показали, что не могут соперничать с пилотами противника. Была ли причиной этому недостаточная подготовка летчиков или несовершенство их самолетов? Наши летчики всегда винили самолеты, советские советники винили наших пилотов. Я считал, что причина и в том, и в другом.

Во-первых, у нас было меньше военных летчиков, чем у нашего противника; а те, что были, имели гораздо меньше опыта. У большинства наших летчиков налет составлял менее 1 000 часов, в то время как у противника большинство летчиков налетало более 2 000 часов. Наши пилоты нуждались в интенсивных тренировках; при этом даже относительным новичкам приходилось выносить на своих плечах бремя ведения «войны на истощение». К 1970 году усталость летного состава привела к тому, что количество аварий во время тренировочных полетов выросло до угрожающих размеров. Мы снизили интенсивность тренировок. Но это только означало, что тренировки займут больше времени.

У противника было еще одно преимущество. Он выбирал место и время воздушного боя. Его самолеты проникали в наше воздушное пространство, а наши пилоты взлетали для перехвата. Мы знали, что противник подготовил около 50 экипажей — лучших из лучших — для участия в этих рейдах проникновения на нашу территорию. У них была заранее разработана тактика ведения боя. Наши летчики вылетали по графику дежурств. В отсутствие времени для согласования планов действий, они быстро взлетали и получали инструктаж во время набора высоты. (А наши авиадиспетчеры, как и служащие всех других служб, имели разные уровни квалификации: одни превосходный, другие откровенно слабый). Неудивительно, что иногда наши пилоты подвергались в воздухе неожиданному нападению или даже, что еще хуже, вовлекались в длительную гонку преследования, в результате чего у них не оставалось топлива для возвращения на базу. Часто наши пилоты клялись, что сбили один или более самолетов противника. Но до октября 1973 года почему-то эти самолеты никогда не падали на землю Египта.

Нельзя сказать, что наши пилоты совсем без оснований винили свои машины. Дело было не в нехватке самолетов: в 1971 году у нас было больше самолетов МИГ-21, чем пилотов, которые могли на них летать. Но их небольшая дальность полета и ограничение полезной нагрузки означали, что они могли нести меньше боевых средств и электроники. Самолеты противника были более совершенными, более поздние модели несли ракеты «воздух-воздух» и «воздух-земля» и были оснащены гораздо более современными электронными приборами. При всей своей отваге наши летчики сталкивались с неимоверными трудностями. Фактически оснащение ВВС противника опережало наше на десять лет.

Войска противовоздушной обороны: Эффективная противовоздушная оборона должна включать четыре неразрывно связанных элемента: (1) способность с расстояния обнаружить приближение нарушителей воздушного пространства и отслеживать их передвижение; (2) иметь перехватчики, превосходящие противника в дальности действия, скорости и маневренности; (3) сеть ЗРК и (4) электронное оборудование. Самолеты-нарушители несут приборы, подавляющие средства обнаружения обороняющейся стороны и мешающие использованию ее ЗРК и ракет «воздух-воздух». Противовоздушная оборона должна иметь средства радиоэлектронной борьбы.

Без любого из этих элементов противовоздушная оборона становится уязвимой. Но создание такой системы требует огромных затрат, как денежных, так и людских. Будучи начальником Генерального штаба, я обнаружил, что половина инженеров в Египте служили в войсках, причем большинство из них работали над нашими средствами противовоздушной обороны и ее электронными приборами, хотя вовсе не обязательно обслуживали это оборудование. После прибытия советских специалистов началось строительство новых стартовых площадок зенитных ракетных комплексов (ЗРК), как часть реорганизации войск противовоздушной обороны, и к 1970 году эта работа уже далеко продвинулась, но была завершена только в 1971 и 1972 годах.

Тем не менее, когда в середине 1971 года я проводил оценку наших возможностей, уровень нашей системы противовоздушной обороны уже был близок к требуемому. Русские обеспечивали функционирование примерно 30 процентов наших самолетов МИГ-21, 20 процентов ЗРК и большую часть электронных устройств. Тем временем мы использовали их помощь (и передышку от налетов, которую гарантировало их присутствие), чтобы восстановить наш корпус ПВО и провести обучение личного состава. И теперь у нас была более совершенная военная техника.

Во время начального этапа «войны на истощение» наши ЗРК — известные на западе как ЗРК-2 — имели жестко ограниченное действие: на небольшой высоте нарушители воздушного пространства были неуязвимы. ЗРК-3, поставленные Советами в 1970 году позволили расширить наши возможности.

Но я пришел к выводу, что, хотя наша система ПВО становилась более адекватной, она имела в основном оборонительный характер. Это кажется очевидным. Я хочу сказать, что наши ЗРК не были мобильными — они не были установлены на грузовиках или гусеничных машинах. Их громоздкие радарные установки и электронное оборудование становились легкой добычей для авиаударов противника, если он мог засечь их во время перевозки по местности. Они были в безопасности только в подземных укрытиях. Они вполне соответствовали целям позиционной обороны (хотя у нас еще не было достаточного количества зенитных батарей для защиты всех целей), но во время наступательной операции они не могли обеспечить прикрытие от налетов, особенно на открытой местности на Синайском полуострове.