Форсирование Суэцкого канала - [60]

«Г-н президент, — отвечал я, — как полевой командир, генерал Васел только высказал свои опасения относительно возможного уровня наших потерь. Это его право. А то, что он сказал о песчаном вале противника, верно. Мы должны принимать его слова в расчет. Он хороший человек и хороший солдат, и я прошу ваше превосходительство дать ему возможность доказать это. Что же до генерала Фахми, он один из самых профессиональных морских офицеров, которые у нас есть. Его увольнение будет большой потерей».

«Как армейский офицер, ты, возможно, знаешь Васела, — сказал президент. — Но я знаю Фахми. Он очень любит похвалу, как и Садек. Садек понял, что Фахми любит, когда его хвалят, а Фахми понял то же самое о Садеке. Они осыпали друг друга комплиментами и, в конце концов, стали им верить. Я знаю людей лучше, чем ты».

Наступила пауза. «Теперь, — решительно сказал президент, — давай подумаем, кто будет новым министром обороны». Я молчал, и через несколько секунд Садат опять заговорил: — «Я думаю об Ахмеде Исмаиле».

Я был в ужасе. «Г-н президент, сказал я, — у меня плохие отношения с Ахмедом Исмаилом уже 12 лет, еще с тех пор, как мы встретились с ним в Конго (теперь Республика Заир). Нам будет невозможно работать вместе в согласии».

Садат махнул рукой: «Я об этом знаю. Но могу тебя заверить, что он будет стараться установить с тобой лучшие отношения, чем те, что у тебя были с Садеком». Я стоял на своем, говоря, что меня заботит все, что может повредить состоянию вооруженных сил во время подготовки к войне, которая определит судьбу нашей страны на многие годы вперед. Садат продолжал заверять меня, что ничего такого не случится.

Я скоро понял, что он уже все решил. Я мог принять его решение или подать в отставку. Пока мы беседовали — наш разговор длился полчаса — я должен был принять решение. Я решил остаться. Мы готовились к судьбоносному сражению. Почти 18 месяцев я упорно трудился на посту начальника Генштаба, и сейчас, по крайней мере, самая трудная часть моей работы была позади. Отдать вооруженные силы и плоды моего труда в другие руки было бы чересчур. Кроме того, сказал я себе, возможно, уверения Садата оправдаются. (Как я расскажу далее, однажды президент Насер уже давал мне такие заверения относительно Исмаила). Если нет, если обстановка станет невыносимой, я всегда смогу подать в отставку. Но самой веской причиной было то, что, если бы я подал в отставку сейчас, это было бы расценено как поддержка генерала Садека. Это могло быть понято так, как будто я разделяю мнение Садека, что мы не можем начать войну сейчас или в ближайшем будущем.

Я вернулся в Генштаб и занялся организацией обычных мер предосторожности. В 22:30 мне позвонил генерал Ахмед Исмаил. Президент только что принял его и назначил министром обороны. Исмаил сказал, что президент решил уволить генерала Фахми с поста командующего ВМС и назначить на его место генерала Зекри.

Печальный конец Исмаила

Ахмед Исмаил Али и я были совершенно разными людьми. Из-за этого я уже однажды подавал в отставку. Мы познакомились в Конго в 1960 году. Я командовал нашим контингентом сил ООН. Бригадный генерал Исмаил прибыл во главе египетской военной миссии, чтобы обсудить, чем Египет может помочь конголезской армии. Однако ко времени прибытия миссии в Леопольдвиль (теперь Киншаса) Лумумба, которого поддерживал Египет, был смещен. Мобуту пришел к власти для проведения совершенно противоположной политики. Работа миссии Исмаила была заморожена. Вместо возвращения в Каир ее сотрудники болтались по городу два месяца, и от нечего делать Исмаил начал вмешиваться в мое управление нашим контингентом сил ООН. Мы обменивались сердитыми словами, пока, наконец, я ему не врезал. Новости об этом инциденте дошли до Каира, и его миссию отозвали. Затем наступил 1967 год, который, как всем казалось, привел карьеру Исмаила Али к концу. Он был начальником штаба на Синае, и Насер, справедливо считая Исмаила одним из виновников поражения, в результате уволил его через несколько дней после окончания войны. Но у Исмаила были друзья, некоторые из которых стояли близко к Насеру. Через несколько дней он вернулся в вооруженные силы. В марте 1969 года, к всеобщему изумлению, Насер назначил его начальником Генштаба вооруженных сил.

Не прошло и часа, как я подал в отставку, послав министру обороны, генералу Мохаммеду Фавзи откровенное письмо. Если Исмаил будет начальником Генштаба, а я командующим войск специального назначения, нам будет невозможно придерживаться прежней тактики, когда мы старались избегать друг друга, а работать вместе мы не могли. Затем я поехал домой. На третий день президент Насер послал ко мне Ашрафа Марвана, своего зятя, последнего из череды людей, пытавшихся отговорить меня, с личным посланием: «Президент Насер расценивает вашу отставку как критику в его личный адрес. Исмаила назначил он». Я сказал Марвану все, что думал об Исмаиле, повторил свое мнение, что не смогу работать с этим человеком, но заверил его, что мои действия ни в коем случае не имели целью критиковать президента. Марван уехал. Через несколько часов он вернулся. «Президент вас понимает, — сказал он. — Он просит вас вернуться на работу и лично заверяет вас, что генерал Исмаил никогда не будет мешать вам».