Форс-мажор. Рассказы - [6]

Шрифт
Интервал

– Что это было? Кто меня толкнул сзади? – спросил он, и я только теперь заметил, что в каюте заметно потемнело. Вплотную к иллюминатору был прижат черный корпус чужого корабля.

– Да это «Мощный» к нам пришвартовался, – объяснил Имант. – Долбанули нас так, что метра полтора привального бруса выдрали, гады. В общем, принимай вахту.

Свой

По приходу в Тикси все начальство мгновенно перемещалось в свои жилища на тверди земной, а буксир оставался под наш присмотр. Посмотрев на Гидрофора, Имант, как закоренелый трезвенник, определил, что вывести из ментального столбняка нашего товарища сможет только прогулка в город. Ребята быстро натянули высокие прорезиненные сапоги, без которых перемещаться по раскисшим улицам Тикси было невозможно, и ушли. А мне досталось скучнейшее из всех морских занятий – нести шестичасовую стояночную вахту.

Три недели подряд мы работали как одержимые, и теперь «Стремительный» сверкал свежей краской, словно только что сошел со стапелей верфи. Буксир был пришвартован по всем правилам морского искусства: обращенный к открытой бухте нос удерживали два якоря, корму накрепко притягивали к причалу продольные шпринги. Никто другой такими сложностями себя не утруждал, но штурман Дзюба, как руководитель нашей практики, настоял на показательной швартовке. С кормы на причал вел трап с натянутой под ним страховочной сетью. Диссонансом в достойной кисти Айвазовского картине было только одно – притертый к нашему правому борту «Мощный». По его внешнему виду проще всего было предположить, что он прямым ходом прибыл с кладбища кораблей. Корпус «Мощного» пестрел пятнами застаревшей ржавчины, когда-то белая надстройка приобрела мрачно-серый, с черными протеками цвет, палубу покрывал толстый слой угольной пыли. В отличие от наших дизелей, на «Мощном» была одна из немногих уцелевших к тому времени на флоте паровых машин с настоящими кочегарами и ручной угольной топкой. В Северо-Восточном управлении он считался чем-то вроде исправительной колонии, последним прибежищем для провинившихся моряков. Удерживался буксир единственным, небрежно наброшенным на наш кнехт канатом.

– А это еще что за явление природы? – услыхал я голос боцмана. Иваныч стоял в домашних шлепанцах, без носков, в старых тренировочных штанах и в распирающей мощную грудь тельняшке, волосы на голове сбились во влажные космы, от открытых частей тела исходил легкий пар, словно боцман только что выбрался из парилки. Только пар этот не отдавал банной свежестью.

– Да вот, швартанулись к нам, – повторил я рассказ своего предшественника по вахте, Иманта. – Кусок привального бруса вырвали, гады.

– Понятно… – шея Иваныча начала краснеть. – А начальство их где?

– Да кто их знает. На палубе никого не видно. Как пришвартовались, так народ сразу на берег рванул.

– Ах, рванул… Ну, сукины дети, они у меня попляшут! – Иваныч подошел к кнехту и одним движением скинул петлю швартова. – И больше не буди меня по пустякам!

– Да я вроде и не…

– Работаешь – работай! Вон, палуба затоптана, – заключил боцман и ушел.

Я подбежал к скинутому канату и попытался водрузить его на место, но «Мощный» уже сдвинулся метра на полтора, и сделать это оказалось невозможно. Затем корпус буксира переместился еще, канат вырвался из моих рук и упал в воду.

– Эй, на «Мощном»! – изо всех сил заорал я, но на палубе никто не появился. Больше я кричать не стал – чтобы не сердить боцмана. Или не отвлекать. Убежденность Гидрофора начинала уже действовать и на меня.

«Мощный» медленно относило от причала в сторону моря.

Я поднялся в штурманскую рубку, отыскал мегафон, прошел на нос «Стремительного», подальше от боцманской каюты, и еще раз попытался вызвать вахтенного на «Мощном», который был теперь от нас метрах в двадцати, но все так же безуспешно. Как следует поступить в такой ситуации, я не знал, а по какой-то изощренной особенности моего организма момент нерешительности вызывал у меня острое чувство голода. Причем организм точно подсказывал, чем именно следует его заглушить. Последовать его указанию было легко: судовая артелка со всеми ее запасами съестного находилась в моем заведовании.

Я взял в холодильнике сырое яйцо, спустился в каюту, налил в поллитровую стеклянную банку воду и включил самодельный кипятильник, сооруженный из лезвия бритвы «Нева» и двух проволочек. Вода закипела, я подлил в кипяток уксусной эссенции, чтобы скорлупа не лопнула от контраста температур, опустил яйцо и засек время. Дверь моей каюты была распахнута. Три минуты спустя в коридоре раздались шаги. Выглянув наружу, я увидел моториста Курочкина, тоже курсанта нашей мореходки, но с механического отделения и курсом постарше. Он обладал довольно крупным телосложением и удивительно застенчивым характером.

– Извини, если помешал, – сказал он, – у нас как, все по-прежнему?

– Вроде бы… А что?

– Да так. Просто подумал, что, может, пополнение в экипаже, кого-нибудь нового прислали.

– Никого не присылали. А ты о чем, собственно?

– Нет-нет, ничего. Просто я из города сейчас вернулся, зашел к себе в каюту, а там на моей койке спит кто-то незнакомый. Вот и подумал…


Еще от автора Олег Игоревич Михалевич
Вкус жизни

Кто не мечтает о том, чтобы никогда не болеть и дольше оставаться молодым? Однако редко кому это удается так, как автору данной книги.Расправившись с собственными недугами, он выстроил свою систему сохранения здоровья. Для того чтобы получать радость от жизни, быть хозяином своих мыслей и своего духа, стоит придерживаться определенных правил. Автор называет их принципами триединства, включив в это понятие поддержку физической формы, сохранение душевного равновесия и правильное питание при любом, даже самом скромном, бюджете, что практически избавляет от приема лекарств.


Как жить, не болея и не старясь

Кто не мечтает о том, чтобы никогда не болеть и дольше оставаться молодым? Однако редко кому это удается так, как автору данной книги.Расправившись с собственными недугами, он выстроил свою систему сохранения здоровья. Для того чтобы получать радость от жизни, быть хозяином своих мыслей и своего духа, стоит жить по определенным правилам. Автор называет их принципами триединства, включив в это понятие поддержку физической формы, сохранение душевного равновесия и правильное питание, при любом, даже самом скромном, бюджете, что практически избавляет от приема лекарств.


Ночь с Марией. Рассказы

Все описанное в захватывающей воображение книге «Ночь с Марией» происходило на самом деле, изменены только имена героев. Реальная жизнь оказалась гораздо драматичней и удивительней любых придуманных сюжетов.Перегнать моторную яхту из Таллина в Ригу для внезапно разбогатевшего приятеля выглядело простейшей задачей. Петров, в прошлом опытный морской штурман, даже предположить не мог, как небольшое приключение может перевернуть целую жизнь («Ночь с Марией»).Где, как не на хорошей рыбалке, можно расположить к себе нужного человека, который, по совместительству, оказывается еще и банкиром и потенциальным спонсором? Но все обернулось неожиданной стороной («Бомба»).Так хорошо складывающаяся жизнь.


Рекомендуем почитать
Семь историй о любви и катарсисе

В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Необычайная история Йозефа Сатрана

Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.