Форпост - [15]

…В колонию пришло письмо от Сергея Окунева, переправленное женой. Он написал, что ездил в Москву на 50-летний юбилей дивизии.

«Собралось тридцать человек, в основном из Москвы и Подмосковья, из Питера, Самары и Воронежа подъехало несколько ребят. Встретил общих знакомых по Афгану, которые просили передать пламенный привет. Комдива нашего генерала Яковлева уже нет в живых: трагически погиб в автокатастрофе на Дальнем Востоке, где командовал армией. Слышал, что комбат Жуков полковника получил, преподавал в академии Фрунзе, на том его карьера и закончилась. На встречу почему-то не пришел. А вот бывший замначпо Бодаковский, которого ты, конечно же, помнишь, на 600-м „мерсе“ прикатил. Весь такой из себя важный, как барин в седьмом колене. Знаешь, чем на жизнь зарабатывает? Держит сеть казино в Москве. Когда накрылась медным тазиком партия, вовремя сориентировался. Одним из первых в дивизии публично отрекся от партбилета и звания коммуниста. И это не кто-нибудь, а начальник политотдела! Говорят, на всю уже распадающуюся Красную армию тогда прославился. После ГКЧП стал ярым демократом, Ельцина боготворил. За что, надо полагать, и получил в сорок пять генерала, а после увольнения в запас преференции в бизнесе. Ну да бог ему судья».

Колесников отвлекся на минуту от письма: надо же, как мир тесен. В этом смысле прав был старшина Хозяйкин, когда в своей каптерке под рюмку чая иногда философствовал: «Земной шарик, он, конечно, круглый, но очень напоминает подводную лодку. А мы все ее большой экипаж. И будь ты хоть на Дальнем, хоть на Ближнем Востоке — все равно в лодке находишься, только в разных ее отсеках. Так что давайте, ребята, как говорил кот Матроскин из мультфильма, жить дружно». А вот насчет дружбы вдоль и поперек ты, Михалыч, явно погорячился. Обниматься-брататься с такими скользкими типами, как незабвенный господин Бодаковский, нет ни малейшего желания. Не то что руку для приветствия подать, взглядом встретиться противно.

Колесников вдруг подумал, что, окажись он на той юбилейной встрече однополчан, точно не сдержался бы и под градусом хорошенько врезал бы Колобку по морде. И при всех объяснил бы за что. До отдельных индивидуумов, потерявших совесть и честь, только так и можно еще достучаться.

«Заходил на следующий день к Аушеву, в Комитет по делам воинов-интернационалистов: хорошо, что есть такой, объединяющий нас, „афганцев“, на просторах СНГ. Если и он, как СССР, распадется, можно ставить крест на боевом братстве без границ. Виктор продолжил читать письмо. — От ребят узнал, что Комитет совместно с российским МИД и МЧС готовит специальную экспедицию в Афганистан, где в конце прошлого года обнаружены захоронения останков наших солдат, находившихся в плену. А сколько их, живых, пребывает на чужбине? Все это и намерена выяснить комиссия».

«Эх, черт возьми, почему я даже незнаком с леген дарным Аушевым, героем Афгана, известным и уважаемым человеком?! — с недоумением мысленно воскликнул Колесников. — Служили ведь недалеко и почти в одно время. Он, внимательно выслушав, конечно же, понял бы мою ностальгию по Афгану и помог бы туда вернуться, хотя бы временно, тем более, что есть такая возможность». — Виктор, сам того не ожидая, как за спасительную соломинку ухватился за эту спорную мысль. Но через полминуты так же быстро и охладел к ней. Балбес, он совсем забыл, что приговорен к ограничению свободы и не волен без ведома начальства покидать колонию, не то что лететь с комиссией в Афганистан. А вообще-то хорошо, что хоть с опозданием, но вспомнила Россия о своих солдатах, мертвых и живых. А великий и могучий Советский Союз, выведя в феврале 1989-го войска, посчитал войну законченной. И политики сделали все, чтобы о ней, как о кошмарном сне, быстрее забыть. А она, словно в отместку, возьми да и отзовись громким эхом в кавказских горах…

* * *

— Колесников, к начальнику колонии! — эта команда дежурного быстро дошла до адресата.

«Что бы это значило? — с долей тревоги подумал Виктор. — Вроде бы в плохих делах замечен не был. Бригада план перевыполнила. Ладно, разберемся по ходу».

Говорят, по интерьеру кабинета можно многое узнать о его хозяине. Но, переступив через порог, Колесников с удивлением увидел голые, почти обшарпанные стены, единственным украшением которых был старинный портрет… Ленина. Из мебели — обычный двухтумбовый стол, таких, наверное, уже не выпускают, и четыре простеньких стула с решетчатой спинкой.

— Садитесь, Виктор Иванович… — проявил необычную вежливость с виду всегда суровый начальник колонии майор Карасев. — У меня тут ремонт, не обращайте внимания. Я вас вот по какому поводу вызвал. К нам поступило ходатайство Белорусского союза ветеранов войны в Афганистане, скрепленное подписью известного депутата, также воина-интернационалиста. Словом, они просят рассмотреть возможность вашего досрочного освобождения в связи с десятой годовщиной со дня вывода советских войск из Афганистана. Вы к тому же награждены боевым орденом, замечаний к вам нет, наоборот, более трудолюбивого и ответственного осужденного еще поискать нужно. Так что уже сегодня дадим ход документу…