Формула смерти - [22]

— Однако есть одно маленькое обстоятельство — деньги.

— О деньгах можете не беспокоиться, Майкл. Вы же Фридлэндер, как и Алан. Я всегда ему помогал, и не только деньгами. Разве это вам неизвестно? Именно я пристроил его в «Колони Сэксон». Так почему бы не помочь и вам? В нынешней ситуации мы должны держаться вместе, — Ватерман снял телефонную трубку. — Давайте сделаем это прямо сейчас. Я звоню в одно сыскное агентство.

Три часа спустя Майк уже сидел в комнате, служившей приемной сыскного агентства «Фонтана». Судье потребовалась всего минута, чтобы обо всем договориться, но памятуя о том, как судья расхваливал агентство, Майкл ожидал увидеть большее.

Агентство «Фонтана» приютилось на первом этаже довоенного жилого дома на Восточной тридцать третьей улице и располагало пятью комнатами, вся мебель которых, насколько Майкл успел заметить, состояла из металлического стола и шкафа с файлами. Майкл не заметил ни одного компьютера. С полдюжины энергичных мужчин сновали из комнаты в комнату, сталкивались в приемной, иногда спорили между собой на высоких тонах, и невозможно было определить, кто у них тут за главного.

Секретарша, тучная женщина неопределенного возраста, сидела за таким же металлическим столом, и было похоже, что только она занимается делом. Ее работа заключалась в том, чтобы отвечать на телефонные звонки, раздававшиеся беспрестанно, но тучная секретарша поднимала трубку только в том случае, если кто-то на том конце провода проявлял достаточную настойчивость.

Над ее головой на деревянной доске объявлений были приколоты фотографии детей и подростков, рядом с которыми стояла лаконичная надпись: «Находятся в розыске». Майкл всматривался в их детские невинные лица и читал имена: Линда Медейрос, Билл Поппи, Майк Уэдон, Эдди Лупика. Куда они исчезли и вернутся ли когда-нибудь домой?

Согласился взяться за его дело детектив Макс Фаррелл — огромный детина со сросшимися на переносице бровями, придававшими его лицу свирепое выражение. На вид Фарреллу можно было дать больше пятидесяти. Когда он заговорил, его голос оказался резким и хриплым. В руке он держал папку, в которой лежали, насколько мог судить Майкл, чистые листы.

— Расскажите о себе все, что сочтете нужным, — и, прежде чем Майкл успел раскрыть рот, Фаррелл добавил: — Но первое, что я хотел бы узнать, как это вас угораздило так вывозиться в дерьме в 1970 году.

Конечно же, Фаррелл уже успел навести кое-какие справки, поэтому Майкл, рассказывая о себе, не счел нужным вдаваться в детали, а коротко поведал самое главное. Итак, он учился на втором курсе Колумбийской медицинской школы. В студенческом городке связался с радикально настроенными студентами, принимал участие в антивоенных демонстрациях, вербовал новых сторонников, собирал денежные взносы и так далее и тому подобное и — запустил учебу.

— Слышал, слышал про эту школу, — вставил Макс. — Говорят, со студентов там три шкуры дерут. Каждый день — как последний суд. Стоит немного подотстать в учебе, и получай пинком под зад…

— Именно так оно и было.

— Вот здесь говорится, — Фаррелл взял в руки какой-то листок бумаги, — что копы прихватили вас за хранение и транспортировку запрещенных законом веществ.

Майкл объяснил: дело не в наркотиках; для полиции было проще арестовать его за хранение наркотиков, чем за участие в студенческих беспорядках. В конце концов обвинение ему снизили, и он отделался условным осуждением и штрафом.

— Полиция следила за нами и нарушала закон каждый раз, когда ей это было на руку, особенно, когда ей хотелось отправить кого-нибудь из нас на скамью подсудимых. Если бы они не снизили обвинение, они бы полностью проиграли дело при апелляции.

Фаррелл не очень-то удовлетворился таким объяснением. Он прищурил один глаз:

— Надеюсь, вы не состояли в заговоре с теми, кто намеревался взорвать местный призывной пункт? Ничего в таком роде?

— Послушайте, — взорвался Майкл. — Я полагал, что разговор наш будет касаться исключительно смерти моего брата, а не моей антивоенной деятельности в семидесятых! Эта история уже давно мхом поросла…

— Нет, вы послушайте меня, — остановил его тираду Фаррелл. — Вы знаете, с кем сейчас разговариваете? Нет, вы не знаете, кто сидит сейчас перед вами и задает глупые вопросы. И я, Макс Фаррелл, и все, кого вы успели увидеть в приемной, бывшие, так их и разэтак, копы. Не надо нас нервировать, мистер, — Макс опять прищурил один глаз и замер в ожидании реакции Майкла. Реакция ждать себя не заставила.

— Черт те что! Замечательно! Знаете, мистер Фаррелл, разговаривать нам с вами больше не о чем! — Майкл вскочил, чтобы хлопнуть дверью, но вдруг Фаррелл разразился смехом:

— Не надо так нервничать. Расслабьтесь и садитесь. Теперь-то я с вами, и ваше дело — мое дело.

Майкл, все еще не остывший от гнева, снова сел на место. Нужно признать, что Фаррелл успел выведать о нем больше, чем он ожидал. Возможно, ему хотелось только показать Майклу, с каким тщанием он относится к делу. Совсем не обязательно, чтобы Фаррелл ему, Майклу, нравился. В конце концов, главное, чтобы этот экс-коп докопался до правды.