Формула смерти - [13]

— Ты сейчас занят?

— Не очень, чтобы…

— Жду у себя.

* * *

Небоскреб, в котором жила Нэнси, назывался Богата и представлял более высокую копию Бранденберга, сиявшую окнами из темного тонированного стекла. Ее квартира имела выход на террасу, с которой можно было обозревать половину Верхнего Ист-Сайда.

Нэнси появилась перед Майклом в белом льняном платье, делавшем ее похожей на бедуина, с волосами, заколотыми на голове, — непрекращавшаяся жара донимала всех.

Они сели на террасе, и Нэнси наполнила стаканы белым вином. В комнате работал телевизор, мешая Майклу сосредоточиться. Он до сих пор не мог решить, действительно ли она такая пошлая или прикидывается таковой, чтобы не распугать кавалеров.

Конечно же, они заговорили об Алане.

— Больше никто этого не знает, — начала Нэнси. — Я вряд ли собиралась выходить за Алана замуж. Не пойми меня превратно, я любила его. Впрочем, тебе это неинтересно.

— Что правда, то правда.

— Мы такие разные. Как-то мы составили наши гороскопы, и Кристи сказала, что мы абсолютно несовместимы.

— Кто это — Кристи?

— Она составляла наши гороскопы, — Нэнси поразилась тем обстоятельством, что Майкл не знает такой знаменитости. — Каждый гороскоп стоит полторы сотни долларов, но ты бы удивился, какие они точные. Гороскоп Алана указывал, что у него возникнут большие неприятности, на это указывало неблагоприятное расположение планет и звезд.

— Вот в это я поверю, — сказал Майкл. — Знаешь, Нэнси, ты не сказала мне, что ты делаешь.

— Чтобы заработать на жизнь, ты имеешь в виду?

— Да, чем занимаешься, чтобы заработать на жизнь?

— Я — примерочная модель.

— Примерочная модель? — Майкл никогда прежде не слышал о такой профессии.

— Это модель, на которой примеряют образцы одежды, прежде чем запустить их в производство. Я идеальная десятка.

— Идеальная десятка? — опять переспросил непонятливый Майкл.

— Да, идеальная модель, на которой примеряются образцы десятого размера. Ты не представляешь, чего мне стоит сохранять себя в форме! Вечная диета! Лишние два фунта веса, и ты лишаешься работы! Но хоть помри с голоду, рано или поздно я ее лишусь. Они собираются заменить нас компьютерами. Говорят, это станет им дешевле.

Представив себе ее тело, формы которого скорее подчеркивало, чем скрывало свободное бедуинское платье, Майкл не мог понять, каким образом компьютер может заменить женское тело.

— Они зададут программу для каждого размера, и потом нажимай только кнопки и смотри, как сидят на женщине платье или брюки. Они смотрят в будущее. Не хочешь сыра? Выглядит, конечно, ужасно, но вкус у него пикантный.

Майкл отказался. Вина ему было достаточно.

— Ты сказала мне, что в жизни Алана была и другая женщина. Наверное, из-за этого ты раздумала выходить за него замуж?

— Мягко выражаясь, Майкл, это так. Но я выразилась тогда прямее — он трахал меня. Кажется, ее звали Джинни. Жанна или Джинни, что-то в этом роде. Он, конечно, отрицал, что встречается с ней, но в таких вещах женщину трудно провести — шестое чувство. Я была очень зла, потому что, когда мы с ним встречались, Алан был очень мил и изобретателен в постели.

— Как вы с ним познакомились?

— На благотворительном вечере в пользу больных мышечной дистрофией в Сент-Реджисе. Все было хорошо, но вскоре он изменился. Ты знаешь, что значит жить такой жизнью, какой жил Алан? Ценные бумаги, учетные ставки, игра на повышении или понижении, обширная клиентура; он жил рынком ночью и днем. Кто способен выдержать такое напряжение? Но даже если бы он потерял миллион на какой-нибудь сделке, совсем не обязательно покупать револьвер.

— Он не говорил, зачем купил?

— Из предосторожности. Он повторял, что в этом городе не знаешь, когда напорешься на грабителей, поэтому начал брать уроки карате, которые давали в Вилладже бывшие копы.

— И сколько раз он там побывал?

— Не знаю. Да и вообще, зачем брать уроки по карате, чтобы потом приставить дуло револьвера к виску и нажать на курок? — Нэнси, как и все, продолжала считать, что Алан убил себя сам. — Его измотала жизнь бизнесмена; он был выжат ею, как лимон. Незадолго, до конца я уже вообще перестала его узнавать. Конечно, он мог сделать это из-за наркотиков.

— Наркотиков?

— Насколько я знаю, он колол ампициллин гидрохлорид. Или это был ампициллин тригидрат. Как бы то ни было, он принимал его в больших количествах. В нашей стране этот наркотик запрещен.

— Как он действует?

— Уводит от реальности, снимает нервное возбуждение и тому подобное. Ты знал, что твой брат был ипохондриком?

(Только сейчас, подумав, он признал, что, возможно, это было так).

— Ампициллин действовал на него успокаивающе, — продолжала Нэнси.

— А где он его доставал, если в Штатах он запрещен?

— Он же много разъезжал по делам — страны Карибского бассейна, Европа, Южная Америка. За границей можно иметь постоянные источники его поступления. В последнее время он не вылезал из поездок и частенько, как я думаю, прихватывал с собой подружку.

— Алан не оставлял у тебя свой компьютер?

Нэнси взглянула на него с удивлением.

— С какой стати? Я не знаю, с какой стороны к нему подойти. Как ты мог бы догадаться, я их на дух не переношу! — она уставилась в пустоту, глаза ее затуманились. — Одного я ему не прощу никогда! Мою Саманту.