Формула надежды - [6]

Чувствуя свою вину перед ней и ответственность за Александра, Доминик решил, что просто обязан послать Кейт в Монако еще раз. Он долго обсуждал свой план с женой, и они сошлись во мнении, что поездка позволит поставить точку в этой истории.

— Подумай, Кейт, — мягко проговорил он. — Хуже ведь не станет.

Кейт рассеянно смотрела в окно, и глаза у нее наполнились слезами.

— А что мне ему сказать? — Она попыталась рассмеяться, но не вышло. — Вдруг он меня не помнит? Или я все неправильно поняла. Представь: я приду на вечер, а он будет окружен красотками и совершенно не обратит на меня внимания.

— Тогда это его проблемы. Он будет сам виноват, что упустил тебя и сына, — вздохнул Доминик. — А ты будешь знать, что он недостоин тебя. Короче, наступит ясность, и это поможет тебе начать новую жизнь.

— А как же Александр?

— Хм… вот что я предлагаю. — Доминик нахмурился и встал из-за стола. Он засунул руки в карманы брюк, что для всех сотрудников являлось красноречивым знаком: босс настроен решительно. — Ты напишешь Кристиано письмо, в котором сообщишь о рождении Александра и укажешь координаты твоего адвоката. Захочет — свяжется. Если он не признает тебя на вечере, передашь ему письмо и тогда точно будешь знать, что сделала все от тебя зависящее.

— Все уже продумал, да? — помолчав, спросила Кейт.

— Когда я получил это приглашение, я ни о чем другом думать не мог, — честно признался Доминик.

— Но мне даже надеть нечего, — пробормотала Кейт.

Доминик немного расслабился, догадавшись, что ему удалось уломать свою собеседницу.

— Купи себе что-нибудь. Давай в выходные я посижу с детьми, а ты с Лиззи пройдешься по магазинам.

— Я не могу позволить себе дополнительные траты, — слабо запротестовала Кейт. — Я же мать-одиночка!

Доминик снова потянулся к ящику стола и достал чековую книжку. Написав что-то, он вырвал чек и протянул его Кейт:

— Возьми. Купи себе самое обалденное платье. Надеюсь, теперь мы договорились.

— Как я понимаю, ожидается нечто грандиозное, — сказала доктор Франсин Фурнье. — Прости, но я пойти не смогу. Сегодня… — Пожалуйста… не нужно ничего объяснять. — Кристиано поднялся с кресла и принялся ходить взад-вперед по толстому ковру. Усмешка скривила его губы. — Мы оба знаем, что это будет полная скукотища. Одно притворство. Если бы мог, то я бы сам туда не пошел. Скажи, как мои дела?

— Не все так плохо, — произнесла Франсин голосом, которым обычно сообщала плохие новости пациентам. — Но, конечно, возвращаться в спорт все-таки рановато.

— Рановато? — повторил Кристиано, пряча сжатые в кулаки руки в карманах и подходя к висевшим на стенах рентгеновским снимкам. — А сколько мне еще ждать? Год? Десять лет? Всю жизнь? Судя по тому, что ты мне сейчас сказала, я уже никогда не смогу выступать.

Он внимательно всмотрелся в снимки своего мозга, как будто в надежде заметить что-то упущенное врачами. Доктор Фурнье вздохнула и отложила приглашение на край стола. Ей было сорок восемь лет, и она считалась одним из ведущих европейских нейрохирургов и крупнейшим специалистом по черепно-мозговым травмам. И хотя дома у нее был любимый муж, ей было гораздо интереснее смотреть на Кристиано Мареску, чем на снимки его мозга.

— Я такого не говорила, — возразила она. — Но все не так просто, Кристиано. Снимки подтверждают, что ты полностью восстановился. Никаких отклонений не выявляется. — Она покосилась на открытую папку, лежавшую перед ней на столе. — Да и все показатели в норме. Реакция у тебя значительно быстрее, чем у среднестатистического человека в твоем возрасте. Я проверила все, что могла. Мы сделали огромное количество снимков, анализов. Обследование показывает, что с точки зрения физиологии ты абсолютно здоров.

Кристиано мрачно рассмеялся.

— Спасибо за радостные новости, — скривился он. — Ты хочешь сказать, что физиологических нет, но есть психические?

— Мозг — сложный орган. Физические травмы увидеть легко, а психологические выявляются значительно сложнее. Учащенное сердцебиение и обрывки воспоминаний, которые возникают, стоит тебе сесть за руль, — это вполне реальные симптомы, но не в моих силах определить их причины и тем более поставить точный диагноз. — Она выдержала паузу и продолжила, тщательно подбирая слова: — Я считаю… более того, уверена, что эти симптомы напрямую связаны с потерей памяти. Потеря памяти — вещь объяснимая в подобных ситуациях. Тут нет ничего необычного. Твое подсознание блокирует воспоминания об аварии, однако из-за этого мозг не может обработать информацию о ней до конца. Отсюда и сердцебиение, и хаотичные зрительные образы.

— Но почему я не помню и того, что было до аварии? — резким тоном спросил Кристиано.

— Это называется ретроградной амнезией, — успокаивающим голосом ответила Фурнье. — Также обычное явление. После черепно-мозговой травмы у многих людей наблюдается частичная потеря памяти. В твоем случае в темной зоне оказались лишь сутки. И это отличный показатель, поверь мне.

— Правда? — саркастически отозвался Кристиано, остановившись у окна. — Воспоминания об этих двадцати четырех часах когда-нибудь ко мне вернутся?

— На этот вопрос никто не даст тебе ответа. Никаких гарантий. Иногда воспоминания возвращаются, но точных сроков… Нет, не скажу!