Формула Бога. Эволюция религии, культуры и этики в эпоху технологической сингулярности и бессмертия - [27]
Африканские землекопы – единственные эусоциальные млекопитающие на земле помимо человека (Homo sapiens)
Будучи эусоциальным животным, человек прошел двухуровневый естественный отбор, что и стало его основным конкурентным преимуществом.
Первый уровень – это индивидуальный отбор, в процессе которого происходило сотрудничество и конкуренция между членами группы.
Второй уровень – групповой отбор в ходе конкуренции и сотрудничества между группами. Однако групповой отбор работает неравномерно, в зависимости от размера социума и его внутренней иерархии. Именно этот двухуровневый отбор, по мнению социобиолога Эдварда Уилсона, сделал в процессе эволюции из обезьяны человека-демона, в котором на протяжении 2 млн лет формировались две противоречивые черты-склонности: эгоизм и альтруизм. При этом внутри группы для выживания более действенным оказывался эгоизм. Но группы альтруистов были более эволюционно приспособлены, чем группы эгоистов. По этой причине существует большая надежда, что именно группы альтруистов пройдут третий уровень естественно-искусственного отбора и станут бессмертными Homo Deus.
Благодаря реципрокному (или взаимному) альтруизму люди вступают во взаимовыгодные отношения с теми, от кого они рассчитывают получить разнообразную помощь. Это часто происходит бессознательно, на генетическом уровне. Мы испытываем доверие и привязанность к тем, кто проявил себя надежным реципрокатором (другом). Мы интуитивно считаем, что наша социальная группа состоит из благородных, лояльных, интересных личностей, совершающих плохие поступки лишь вынужденно под воздействием неблагоприятных обстоятельств. Другие социумы видятся нам противными, нелепыми, неумными, однообразными, безликими существами.
Взаимоотношения между группами обычно более насыщены соперничеством и агрессией, чем отношения между отдельными индивидами из разных групп.
Райнхольд Нибур отмечал: «Группа высокомернее, лицемернее, эгоистичнее, беспощаднее в защите своих интересов, чем люди по отдельности».
Роберт Сапольски писал: «Рациональные рассуждения часто оказываются на службе у бессознательных мотиваций, о которых мы не подозреваем. Нужно сосредоточиваться на крупномасштабных и разделяемых многими целях. Нужно все время стараться понять точку зрения другого человека».
Как и другие социальные виды, люди обозначают статусные различия, которые служат основанием для развития разнообразных иерархий. Мы поразительно тонко чувствуем статусную позицию окружающих, и она для нас настолько значима, что нам интересны детали жизни даже тех, кто не имеет к нам никакого отношения. А неопределенный или двусмысленный статус собеседника вызывает у нас глубокое беспокойство.
Роберт Сапольски считает, что «мы, люди, наравне с другими видами автоматически и бессознательно производим размежевание на своих и чужих, причем всегда в пользу своих, – но только человек сочиняет разнообразные идеологии для его оправдания. Как и другие виды, человек по своему природному устройству иерархичен, но только люди способны усмотреть божественный промысел в пропасти между имущими и неимущими».
Ученые, изучающие моральную философию, при принятии моральных решений все чаще делают упор на имплицитный, интуитивный, эмоциональный аспекты.
Один из идеологов «социального интуитивизма» Джонатан Хайдт считает, что моральное решение в основном интуитивно и что следующие за ним рассуждения призваны убедить всех остальных и нас самих в осмысленности этого решения. Более того, люди обычно выносят свои суждения о моральных сторонах действия быстрее, чем о неморальных.
Де Вааль сделал смелый вывод о том, что человеческая нравственность старше культурных институтов, древнее законов и проповедей.
Самые ужасные поступки большинство из нас совершает, когда утверждает, что так поступать непозволительно, но в этих конкретных обстоятельствах для меня можно сделать исключение. Мы систематически даем разные оценки себе и другим, ставя себя в привилегированное положение, если дело касается морального порицания.
Различия в оценке себя и других могут отражать разницу в эмоциях, влияющих на анализ действий. Слабости остальных вызывают в нас возмущение, хотя наши собственные ошибки влекут за собой чувство вины, а моральный триумф пробуждает гордость. Эффект самооправдания особенно сильно проявляется у людей в состоянии стресса.
Самопотакание отражает и другой когнитивный факт: себя мы судим по внутренним намерениям, а других – по их действиям.
Роберт Сапольски отметил: «Люди выдают разные моральные суждения об одном и том же эпизоде в зависимости от того, судят ли они себя или других, какая из их социальных ролей выходит на первый план, какие речевые формулировки используются, насколько психологически далеко намерение отстоит от результата; здесь также имеют значение уровень гормонов стресса, чувство голода и даже зловоние в помещении».
Благодаря языку люди стали разделять сообщение и его смысл. По мере того как наши предки совершенствовали отделение одного от другого, использование языка давало все больше преимуществ. Стало возможным передавать эмоции не только текущего момента, но и прошлого и будущего, а также информацию, не связанную с эмоциями. И мы научились обманывать так искусно, что этим невероятно усложнили себе жизнь.
