Формула бессмертия - [3]

Со станции был удобный, но более длинный путь. Для этого требовалось с перрона перейти по воздушному переходу и, совершив долгий пеший круг, потратить на это минут сорок пять. Особенно не улыбалось подниматься-спускаться с тяжелым пакетом продуктов по крутым ступеням воздушного перехода. Проживающие в общежитии предпочитали более короткий, хотя не совсем безопасный в позднее время путь.

Чем дальше Вероника уходила от освещенной части станции, тем она больше нервничала, испуганно вглядываясь в коварную темноту и чувствуя, как ее сердечко стучит все сильнее. «Не паникуй, еще немного — и я дома!» — подбадривала Вероника себя.

Она любила светлые веселые цвета и краски, а ночной мрак и темные тона вызывали у нее настороженность и неприязнь. Знакомая местность в темноте приобрела чуждый, даже враждебный вид, и в голову начали лезть услышанные когда-то страшные рассказы. И это были не страшилки-фантазии, которые в детстве с наступлением темноты рассказывали друг другу дети, собравшись в кружок. Реально бояться ей было чего.

За два года, которые Вероника прожила в этом общежитии, на этой дороге было два случая грабежа. Но что с нее взять — с собой денег почти нет, как и ценных вещей. Она то и дело направляла фонарик в сторону зловещей посадки, где могло притаиться в засаде Зло. Слабенький луч фонарика не имел силы проникнуть в сгустившийся среди деревьев мрак ночи, и тревога внутри нее все больше нарастала. И лишь когда девушка ушла с тропинки и стала переходить через железнодорожные пути, она чуть расслабилась.

На станции Киев-Волынский сходятся различные направления Юго-Западной железной дороги, их причудливые «узоры» у Вероники ассоциировались с раскинувшейся паутиной, огромной и коварной. Двигаться через множественные переплетения рельсов и шпал было нелегко и небезопасно, особенно у автоматических стрелок, где существовал риск предательского зажима ноги между рельсами при неожиданном переключении. Когда опасность имеет реальное лицо, она не так страшна, как та, которую рисует наше воображение. Вероника невольно чертыхнулась, споткнувшись о рельс, и в свете фонарика заметила темное пятно на правой тапочке. Коварный, всюду подстерегающий мазут — как ни стараешься, все равно в него вляпаешься!

Перейдя железнодорожное полотно, Вероника оказалась в зоне защитных лесных насаждений, довольно редких, вклинившихся между железнодорожными путями. Тут шла узенькая тропинка. Страх, до этого сжимавший ее сердечко, стал понемногу отпускать, и она почувствовала облегчение — до общежития осталось немного, самая небезопасная часть пути была позади. Эта тропинка ничем не отличалась от предыдущей, но девушке показалось, что по ней легче и быстрее идти.

Вероника свернула влево и вышла к мрачной громаде грузового состава, занявшего железнодорожный путь, через который ей надо было перейти. Вагоны-зерновозы шли вперемежку с цистернами. Девушка тяжело вздохнула — состав казался бесконечным!

С работы она возвращалась уставшей, но не столько физически, сколько морально. Бывают же такие дни, когда в кофейню, где она работает, словно магнитом притягивает всяких придурков. Комфортнее и безопаснее добираться с работы двумя маршрутками, но зарплату опять задержали, и она «включила» жесточайший режим экономии. Вероника горько вздохнула — тяжело жить в большом городе без поддержки извне. На кого ей рассчитывать, если не на себя?

Отец оставил семью пять лет тому назад, отправившись на заработки. Затем дошли слухи, что он нашел себе другую женщину и живет с ней. Так это или нет, точно неизвестно. Может, отец уже и не жив — крепко он любил закладывать за воротник. Мама, прождав безуспешно три года, нашла себе «гражданского» мужа, тоже не сахар, и от него родила. Теперь у нее в голове только пеленки и как бы побыстрее выпихнуть из дому младшенькую Светку — на следующий год сестренка оканчивает школу и горит желанием приехать сюда, к Веронике. Думает, тут молочные реки с кисельными берегами! Но все равно это неизмеримо лучше, чем жить в селе с отчимом! Приезжай, Светка, вдвоем будет веселей!

Веронике шел двадцать второй год, она была из небольшого села на Хмельнитчине. Занимаясь в школьном драмкружке, участвуя в районных мероприятиях по художественной самодеятельности, она мечтала поступить в театральный институт и стать артисткой. Три с половиной года тому назад девушка почти без денег приехала покорять Киев. В институт не прошла по конкурсу, много чего ей пришлось хлебнуть, о чем она не хотела вспоминать, но в большом городе прижилась и от мечты не отказалась. Нашла любительскую экспериментальную театральную студию и стала принимать участие в ее постановках. Мини-спектакли ставили где придется, по большей части просто на улицах, в скверах. В последнее время их стали приглашать на выступления в кафе, ресторанах. Приработок небольшой, но главное в том, что она шла к своей мечте, пусть и медленными шажками. По выходным дням Вероника бегала по кастингам, пару раз снялась в рекламе. В начале лета даже получила эпизодическую роль в художественном фильме.

Ей вспомнились дни съемок. Она — артистка в составе съемочной группы! Камера, софиты, гримеры, в любой момент кофе из термоса, бутерброды, завораживающее действо на съемочной площадке. Роль маленькая, но со словами — артистка-парижанка с трагической судьбой. Главного героя, дворянина, играл молодой актер, уже снявшийся во многих фильмах, — Илья Мельниченко. Он не задирал нос от «звездной болезни», как главный злодей фильма — Артемий Демьянович. Пожилой, а все норовит ущипнуть, невзначай облапить, да еще ехидничает, пытаясь смутить. Не на ту напал! Режиссер — грубиян, но только по делу. У него особых нареканий к ее игре не было, не заставлял делать десятки дублей, как, например, Ленку. Не говоря уже о том, какими словами он ее ругал! Своего режиссер добился — Ленка рыдала настоящими слезами в горошину и выглядела реально несчастной. А как же иначе, ведь по сценарию ей надо было вытерпеть