Формула - [31]

Оказывается, что Вайнберг не просто блестящий ученый — он также умелый переговорщик. В 1982 году Техасский университет в Остине попробовал переманить его из Гарварда, предложив зарплату как у ректора. Вайнберг отклонил предложение. Он попросил столько же, сколько получает университетский футбольный тренер. Не забывайте, речь шла о Техасе, а Вайнберг понимал, что там в приоритете. Когда он покинул Лигу плюща и отправился на Запад, его зарплата действительно равнялась зарплате футбольного тренера. В 1991 году он заработал около четверти миллиона долларов. Для академика это была неслыханная сумма, особенно по тем временам.

Зарплата Вайнберга была огромной, однако она всего в пять раз превышала среднюю зарплату профессора физики. Сравните это с текущей ситуацией в бизнесе[65], где средний директор получает примерно в 271 раз больше среднего работника. Если бы Стивен был суперзвездой в экономических терминах, его доход должен был бы превысить 200 миллионов долларов. Неспособность Вайнберга загребать деньги лопатой помогает нам понять ключевую характеристику суперзвездности: исключительные награды доступны лишь в тех сферах, где таланты распространяются без труда и без особых затрат. Розен подчеркивает: «Исполнитель или писатель должен приложить примерно одинаковые усилия как для десяти, так и для тысячи зрителей или читателей»[66]. Иначе говоря, чтобы вы могли стать суперзвездой в экономическом отношении, масштабы вашей результативность должны расти.

Посмотрим на университетского тренера[67] по футболу, который в 1991 году заработал четверть миллиона долларов. Масштаб его талантов, которые помогли команде, устанавливается без труда: трансляции матчей смотрят миллионы людей. В последние два десятилетия популярность университетского футбола существенно возросла, а с ней возросли и доходы тренера, хотя ему не пришлось прилагать никаких дополнительных усилий. Он стал суперзвездой. Сегодня главный тренер Техасского университета получает более 5 миллионов долларов в год — больше любого другого сотрудника университета и примерно в двадцать раз больше, чем он получал в 1991 году. В то же время доход Вайнберга, который, по информации из открытых источников, сегодня зарабатывает около 575 000 долларов в год, за это время вырос лишь вдвое.

Сложно жаловаться, когда получаешь свыше полумиллиона долларов. Это превосходная зарплата. Однако Вайнберг не случайно зарабатывает меньше футбольного тренера: он преподает свой предмет студентам, а потому его зарплата зависит от платы за обучение[68]. Количество посещающих его занятия студентов невелико. В 2011 году он начал преподавать студентам бакалавриата курс истории физики, от Древней Греции до теории струн, и делится своими знаниями с несколькими сотнями учащихся — не больше. На его лекции не приходят восторженные фанаты в ярких футболках, никто не преследует его после презентаций, никто не болеет за него, пока он стоит за кафедрой. Если измерять успех ученого по экономическим критериям, масштабы его влияния просто не устанавливаются.

И все же случай Вайнберга прекрасно показывает, как несостоятельно экономическое определение суперзвездности. Правда в том, что Стивен — суперзвезда, если считать основным критерием его успеха научное влияние. Степень научного влияния поддается измерению. Возьмем статью Вайнберга, в которой вводится теория электрослабого взаимодействия. Именно за нее он получил Нобелевскую премию спустя несколько десятков лет. Статья вдохновила тысячи других научных работ, легла в основу прорывных исследований и продвинула науку вперед. Мы знаем это, потому что другие ученые процитировали ее 14 000 раз[69], а это значит, что работа Вайнберга оказала влияние на 14 000 других научных статей.

Поскольку цитирование в науке также подчиняется степенным законам, успех в науке измеряется примерно так же, как и в бизнесе. Успех в научном мире тоже безграничен. Однако мы оцениваем успех не деньгами, а научным влиянием, измеряемым в количестве цитат. Большая часть работников не зарабатывает астрономические суммы, а большая часть статей — сколько бы энтузиазма и труда ни вкладывалось в работу над ними — цитируется мало или не цитируется вообще. Это значит, что большинство исследовательских проектов остаются практически незамеченными. Такие статьи, как у Вайнберга, представляют собой редкие исключения: они привлекают огромное внимание ученых и приносят авторам статус суперзвезд. Ученые, которым удается прыгнуть выше головы, напоминают нам, что успех в науке не отличается от успеха в любой другой сфере. У него нет границ.

Получается, что цитаты служат валютой научного мира. Это не просто метафора: каждой цитате можно присвоить монетарную ценность. Иными словами, мы можем точно рассчитать стоимость одной цитаты.

Как думаете, какова она?

Сложно поверить, но в США каждая цитата стоит невероятные 100 000 долларов[70]. Чтобы получить эту цифру, мы смотрим, сколько денег государство выделяет на финансирование научных исследований, надеясь на прорывы в различных областях, от медицины и создания инновационных продуктов до выяснения происхождения Вселенной. Затем мы делим общий объем финансирования на количество цитат, полученных всеми статьями, созданными на эти деньги, и определяем стоимость одной цитаты. Имея такие данные, мы переводим суперзвездность Вайнберга в цифры, понятные даже экономисту. Его знаковая статья, на которую за прошедшие годы сослались 14 000 раз, оказала научное влияние, оцениваемое в невероятные 1,4 миллиарда долларов! Такова примерная стоимость всех исследований, вдохновленных открытием профессора, совершенным в 1967 году.