Форма жизни - [54]

— Выходит, что я приволок тебе настоящие проблемы, — сокрушённо покачал головой Онжилай, глядя на окна строения, в котором погиб его заражённый спутник.

— Ничего… Если ты поможешь мне догнать и расспросить Беат, всё остальное я как-нибудь переживу. Пара заражённых комнат — это ещё не самая худшая из бед, — философски заметил старик.

— Помочь-то я тебе помогу, только не выросла бы тут в твоё отсутствие какая-нибудь пакость посерьёзнее…

— Не вырастет, — успокоил его Гоум. — Думаю, что и эта дрянь долго не протянет. Все строения обработаны особым составом, и семя должно погибнуть, не дав никаких всходов. Для этого потребуется лишь несколько дней.

Онжилай, конечно, отдал должное оптимизму Гоума, но всё же покачал головой с явным сомнением во взгляде.

— Дело твоё, старик. Я выполню обещание, и тогда мы будем в расчёте, идёт?

* * *

Кайлу не понадобилось много времени, чтобы понять: он совсем не знает Новый Селен.

За защитными оболочками островерхого балахона царит тишина, в которой слышно лишь твоё собственное дыхание, а когда в дополнение к этому ещё и тянешь телегу, то мир вокруг вообще перестаёт существовать, сливаясь в один бесконечный и мёртвый фоновый пейзаж.

На самом деле всё было совершенно иначе.

Он уже замечал некоторые проявления жизни в те страшные часы, пока полз по каменной пустыне, не чая найти помощь. Тогда его помутившийся разум, занятый собственными проблемами и переживаниями, мало что смог осознать, но зато теперь, не отягощённый грузом страха и сбросивший наконец все стесняющие взгляд оболочки, Кайл впитывал реальность Нового Селена с упоительным восторгом первооткрывателя.

Удивительная жизнь гнездилась по расселинам лавовой пустыни. Здесь фактически не было воды в свободном состоянии, стояла изнурительная жара, а ночью те камни, что днём грозили ожогом неосторожному путнику, начинали трещать и лопаться от мороза. Кайл вдыхал раскалённый воздух и ощущал в нём запахи, которые тревожили обоняние, переворачивая все устоявшиеся представления о термине «жизнь».

Он помнил, как воняют баки с вырабатывающими кислород бактериями, помнил также и благоухание городских оранжерей, где ему дважды удалось побывать с мелкими поручениями. Жизнь там была совершенно иной — днём она пряталась за толстыми светофильтрующими стёклами, а ночью обогревалась и освещалась специальными лампами, запахи там стояли прелые, терпкие, густые, а тут…

Пахло горячим железом. Иногда дуновение ветра доносило более сложные флюиды, которые казались Кайлу пугающими и незнакомыми. Под ногами в мелкой пыли сновали крохотные существа на тонких, будто проволочки, ножках. Иногда в воздухе раздавалось басовитое гудение, и мимо, спеша по своим делам, пролетал целый рой каких-то маленьких существ, попадались и дикие Сервы, но эти, видимо, хорошо изучили повадки Изменённых и держались на почтительном расстоянии.

Кое-где в расселинах между потрескавшимися камнями блестели наросты металлизированной плёнки. Кайл уже знал, что это одичавшие микромашины. Гоум пояснил ему, что жизнь каменного моря имеет очень мало общего с биологическими формами. Она базировалась на ином принципе — маленькие и большие существа жили и размножались, поглощая солнечную энергию и строя свои тела из металлов, в основном из алюминия, которым был богат мелкий щебень раздробленных пород, составляющий основу унылого, мёртвого на первый взгляд пейзажа.

По словам Онжилая, выходило, что дальше, на тёмной стороне, небиологическая жизнь становится разнообразнее, богаче, появляются не только мелкие твари и налёт из ртутно поблёскивающих колоний микромашин, но и более сложные образования, внешне похожие на кусты и деревья, а Сервы там ведут настоящую борьбу за жизнь, особенно в тёмное время, когда живительное для них солнце уходит за горизонт и на две недели воцаряются холод и мрак.

— Приручить их сложно, — объяснял он Кайлу, энергично шагая известным только ему маршрутом. — Для приручения Сервов служат чимы. — Он сунул руку за пояс и достал оттуда маленькие прямоугольные кусочки, похожие на обработанный кремний с серебристыми дорожками, вытравленными по поверхности сложным узором. — Когда ловишь Серва, он дикий и печётся только о том, как бы оттяпать тебе руку. Говорят, раньше они все были ручными и на что-то годились, но я не верю. — Он отобрал у Кайла те несколько чимов, которые дал посмотреть, и продолжил:

— Нужно исхитриться и открыть пойманному Серву его башку, там есть целый ряд разъёмов, куда идеально подходят эти пластинки. Вставляешь одну и смотришь, как он себя поведёт, но лично я предпочитаю другой способ, — тут же оговорился Онжилай. — Ловлю их в сеть и скрученными доставляю в город перекупщикам. Платят, конечно, раза в три меньше, чем за приручённого Серва, который уже умеет делать что-то полезное, но зато и риск минимальный. Никогда не знаешь, как себя поведут эти твари. — Онжилай по привычке усмехнулся — жутковато и жизнерадостно. — Один раз я попробовал приручить их, двое просто сдохли, когда я сменил им чимы, а третий… Никогда не забуду. Он словно взбесился, что-то заговорил, не поймёшь, скороговоркой, а потом как начал плеваться огнём, откуда только в нём сила взялась.