Форель и Фемида - [9]

— Сейчас, — отозвался Марк из другого угла комнаты.

— Вик…

— Викарий? — спросила леди Лакландер, сжимая руку сэра Гарольда и склоняясь над ним. — Ты хочешь, чтобы пришел викарий?

Он посмотрел ей в глаза. Подобие улыбки искривило углы зияющего рта. Голова дернулась.

Марк вернулся со шприцем и сделал укол. Через мгновение сестра Кеттл отвернулась от постели и тем самым поставила точку в этой сцене. Леди Лакландер с сыном и внуком подошли вплотную к кровати. Она снова взяла мужа за руку.

— О ком ты, Гарольд? О ком, мой дорогой? — переспросила она. — О викарии?

С поразившей всех отчетливостью он прошептал:

— Как знать, как знать…

И, не сводя глаз со своей жены, умер.

2

Через три дня после похорон, под вечер, сэр Джордж Лакландер сидел в кабинете в Нанспардоне и просматривал содержимое папок и ящиков. То был породистый мужчина с довольно благородными чертами. Брюнет, он уже начал седеть, причем седина, как и подобает, украшала его виски и челку на лбу. Как и следовало, у него был решительный рот, а нос с приличествующей горбинкой. Короче, он напоминал изображение британского джентльмена в американском журнале. Для этого типа мужчин он достиг опасного возраста и в свои пятьдесят лет был полон сил.

Сэр Гарольд оставил после себя все в образцовом порядке, и его сын не ожидал никаких трудностей. Он листал страницы дневников покойного, и тут ему пришло в голову, что его семья вполне заслуживает своего широко известного прозвища — Счастливчики Лакландеры. Какое, например, счастье, что восьмой баронет Лакландер, человек немыслимо богатый, питал страсть к драгоценным камням и вложил в них такую сумму, что они сами по себе образовали порядочное состояние. Какое счастье, что их знаменитый конный завод был таким доходным предприятием. Какое небывалое и невероятное счастье, что по крайней мере три раза в прошлом столетии Лакландеры выигрывали огромные деньги на скачках. Разумеется, нельзя отрицать, что ему самому не повезло, когда его жена скончалась, родив Марка, но, насколько он ее помнил — а надо признаться, что воспоминания его делались все туманнее, — она была на редкость нудной женщиной. Не то что… Но здесь сэр Джордж одернул себя и подкрутил пальцами ус. Он слегка смутился, когда в эту самую минуту вошел лакей и сообщил, что прибыл полковник Картаретт, который желает его видеть. В известном смысле этот визит послужил сэру Джорджу наказанием за непрошенные мысли. В ожидании он встал перед камином.

— Привет, Морис, — сказал он, когда подошел полковник. — Рад вас видеть.

Он тревожно вгляделся в лицо Картаретта и изменившимся голосом спросил:

— Что-то стряслось?

— Да, стряслось, — сказал полковник. — Черт-те что стряслось. Извините, Джордж, что докучаю вам сразу после того, как у вас случилась такая беда, но дело в том, что я так огорчен, что не могу не поделиться с вами.

— Со мной? — воскликнул сэр Джордж, очевидно удивившись, но с облегчением.

Полковник вынул из кармана два конверта и положил их на стол. Сэр Джордж увидел, что они надписаны рукой отца.

— Сперва прочтите письмо, — сказал полковник, указывая на меньший конверт.

Джордж удивленно на него посмотрел, вставил в глаз монокль, вынул из конверта листок и начал читать. Чем дальше он читал, тем шире открывался его рот, а лицо все больше вытягивалось. Он бросил взгляд на обеспокоенного полковника, словно хотел задать тому вопрос, но как будто передумал и продолжал читать.

Наконец письмо выпало у Джорджа из рук, а монокль соскользнул на жилет.

— Я, — произнес он, — не понял ни единого слова.

— Вы все поймете, — ответил полковник, — когда взглянете на это.

Он вынул из большего конверта стопку рукописных листов и положил ее перед Джорджем Лакландером.

— Чтение займет у вас минут десять. Если вы не против, я подожду.

— Ну, разумеется, друг мой! Усаживайтесь! О чем это я… Да! Сигару? Чего-нибудь выпить?

— Нет, благодарю вас, Джордж. Я пока покурю. Не беспокойтесь, у меня есть сигареты.

Джордж, бросив на него изумленный взгляд, снова вставил монокль и принялся за чтение. Пока он читал, выражение на его лице менялось, как в газетных комиксах. Краска отхлынула от лица этого обычно румяного человека. Очертания рта утратили свою решительность, а взгляд — уверенность. Когда он перелистывал рукопись, страницы дрожали в его руках.

Еще не дочитав до конца, Джордж не удержался и заговорил.

— Но это неправда, — произнес он. — Вы всегда знали, что случилось. Это было хорошо известно.

Он прикрыл рот рукой и дочитал до конца. Когда последняя страница была перевернута, полковник Картаретт взял рукопись и спрятал ее в конверт.

— Мне чертовски жаль, Джордж, — сказал он. — Одному Богу известна как мне не хотелось всем этим вас обременять.

— А я и не понимаю, зачем вы это сделали. Зачем дали это мне? Зачем не кинули эту рукопись в камин?

Картаретт мрачно ответил:

— Я вижу, вы меня не слушали. Я ведь объяснил. Я все хорошенько обдумал. Он предоставил мне право решать, и я принял решение, — он взял в руки продолговатый конверт, — опубликовать это. Это мой долг, Джордж. Иначе я себя повести не могу.

— А вы подумали, чем это обернется для нас? Об этом вы подумали? Это… Это немыслимо. Вы наш старый друг, Морис. Мой отец поручил вам это дело, потому что считал вас другом. В известном смысле, — добавил Джордж, еще не до конца свыкнувшись с новой для него идеей, — в известном смысле он вручил вам нашу судьбу.