По большому счету Дальний Восток уныл и сер. Сырость в тайге неимоверная. Мороз колюч. Ветра упругие и долгие. Солнце злое. Но, шатаясь по таежным далям, случается набрести и на необычайно красивое место. Взять, к примеру, речушку со звонким названием Джаур. Сама при дурном характере, а глаз не отвести. Я не охотник и не особенно рыбак. Но как-то поздним октябрем не отказался принять участие в походе на хариуса. Ехать наладились впятером. Из города, загромоздив баулами и удилищами все свободное место и с трудом втиснувшись в салон, выбрались еще затемно. Пока ехали, вели разные споры о снаряжении. Какие кто мушки заготовил, кто из производителей лесы предпочтительнее, как лучше выбрать место для заброса, как удачнее поднимать муть со дна, приманивая рыбу. Отмахав на старом УАЗике более сотни километров по гравийке и затем еще девяносто от поселка Снежный по развороченной лесовозке, мы высадились у малоприметной тропки, которая круто ниспадала в чрево темного распадка. Время было обеденное. Внизу, у самой речки нас поджидало разочарование. Брод размыло паводками, и он превратился в непроходимый бурлящий поток. Пришлось с помощью топора по очереди валить подходящий толстый-претолстый ильмище, чтобы перебраться на другую сторону реки, где догнивало свой век ветхое зимовье. Из-за неожиданной преграды замшелую в углах и пропитанную стойким запахом плесени халупу мы заселили только тогда, когда день начал погасать и вокруг посерело.
Но на этом наши неприятности не закончились. Испортилась погода, костер занимался долго, изъев дымом глаза и основательно прокоптив нам одежду. А чуть погодя к зимовью принесло еще две бригады рыбаков, что предвещало бессонную ночь. Пока перезнакомились, пока теснились и перекладывались, располагая гостей, округу темнота поглотила. Пламя, наконец, набрало силу, дрова весело затрещали и костер растекся устойчивым жаром. Когда покончили с обустройством, полукругом расселись у огня. Наспех из трех чурок соорудили импровизированный стол. Каждый выложил припасенную им снедь, и дружно приступили к трапезе. А какой ужин без баек? Ведь на такой случай у любого припасена сказка. Только в этот раз повествовать пришлось мне. Поводом тому стало маленькое происшествие у костра.
Набралось нас чуть более десятка. И был с нами небезызвестный Вася Шмат. А кто не знает Васю Шмата – веселого и невозмутимого толстяка? Да вы его тоже хорошо знаете за особенность таскать с собою в любой поход вертикалку 12 калибра. Ижевское ружьишко боем вышло что надо и выглядело, как новенькое. За десяток лет если из него и стреляли, то только в подпитии и по пустой таре. Тем не менее, Вася всегда патроны заряжал сам и укладывал их в патронташ определенным порядком.
В этот вечер употребляли заведенным порядком. Без спиртного на свежем воздухе – преступление. Ну, туда-сюда, заглотили по паре «рыбацких» доз, вкусили яств и слегка захмелели. Каких-то полчаса и дело дошло до Васькиного гладкоствола. Очень уж одному товарищу заблажилось шандарахнуть дробью по пустой коньячной бутылке. Подкупала ее вызывающая фигуристость.
– Вась, дай пальну, а, – ныл он, – один разок только шмальну и даю слово больше не просить ружья. Пожалуйста-а-а. Ну-у…
Василий некоторое время отмахивался. Согласно охотничьей заповеди чужого оружия касаться не принято. Но тут в помощь просящему с уговорами подключились остальные, и подобревший Шмат уступил натиску. Он важно осмотрел патронташ и сделал твердое заявление.
– У меня здесь,– похлопал он себя по брюху, – всегда полнейший ажур. Патроны разложены по порядочку, слева направо. Три вот этих наполнены бекасином, показал он на те, что слева. А два этих, ткнул он в самый правый край пояса, с картечью.
– Васька, ты только не перепутай. А то дашь на бутылку шрапнель, вместо тройки, ха-ха-ха – ржа, крикнул кто-то, а другие подхватили смех.
– Никогда в жизни, – уверенно заявил Василий.
Сделав многозначительную паузу, Шмат вынул патрон и подал его просящему.
– На, держи патрон. Тройка тут насыпана. Видишь, как залит парафин? Я так только тройку помечаю. И ружье возьми. Да шибко не балуй и больше не проси. Не дам, – отрезал он.
Началась подготовка тира. Кто пень подыскал, кто дистанцию наметил, кто установил мишень. Наконец, все было готово. Подвыпивший деятель зарядил ружье и выставился на позиции. Здесь каждый наперебой давал стрелку советы, как лучше целиться, как нажать на курок. Минуты три галдели без умолку, пока выстрел многократным эхом не распорол тишину.
И, о чудо! Бутылка на пне преспокойненько стоит, будто не в нее палили дробью. Но зато на другой стороне реки, вдруг, завалилась тонюсенькая березка.
Первым паузу нарушил Серега Зенин.
– Вась, по ходу это картечь, а не тройка, – в наступившей тишине многозначительно произнес он,– такой вот ажур-абажур.
– По-олнейший ажу-у-ур, хи-хи-хи, – не удержался съязвить кто-то из толпы.
Дальше последовал дружный гогот, издёвки над "мазилой" и хозяином оружия, которые, и стреляющий, и Вася Шмат, стоически переносили. Когда успокоились, вновь подсели к костру. Выпивка еще оставалась, и никто не противился принятому решению перед сном часок-другой побалакать. Вот тогда-то я и предложил компании рассказ, который некоторым образом подходил к теме только что пережитого курьеза с патронами.
