Фонтаны на горизонте - [210]

Горевой не хотелось идти в каюту, она смотрела, как моряки с китобойцев, помогавшие разгружать «Приморье», один за другим покидали базу. Все было кончено.

Слива уходил одним из последних. Заметив у борта Гореву, кутавшуюся в пальто, он хотел подойти к ней. Но в это время показался Орлов. Он вышел от Можуры. Нина негромко окликнула капитана. Это заставило Сливу отступить дальше в тень. Не желая этого, он попал в такое положение, когда человеку неловко обнаружить себя и уйти незаметно он тоже не может. Приходится оставаться на месте, быть невольным свидетелем встречи и разговора людей, не подозревавших о нем. Орлов остановился, удивленно спросил:

– Вы, товарищ Горева? Почему так поздно?

Нина, для которой сейчас, кроме Орлова, никого не существовало, подошла к нему и, взяв его за руку, тихо, с волнением проговорила:

– Я очень виновата, но...

Орлов выжидательно молчал, зная характер Горевой. На этот раз он ошибся. Она, не договорив, неловко его поцеловала. Орлов обнял девушку:

– Нина, моя дорогая...

Она ладонью зажала ему рот, что-то тихо сказала, Слива не разобрал, что именно. Потом Орлов и Горева прошли мимо него. Слива стоял, затаив дыхание. Вот они спустились по трапу на китобоец «Труд» и скрылись в темноте. Слива осторожно, на носках, дошел до трапа и почти бесшумно добрался до своего «Шторма», стоявшего рядом с базой. Боцман был задумчив. Он спросил у молодого матроса, стоявшего вахтенным:

– Ты женат?

– Нет, – явно удивился вахтенный этому неслужебному вопросу.

– А тебя какая-нибудь девушка любит?

Матрос подозрительно посмотрел на боцмана. Нет, тот был трезв.

– А любил ли ты, как Ромео? – продолжал Слива.

Решив, что боцман его разыгрывает, матрос грубовато ответил:

– Нет у меня никакой любви, что ты ко мне привязался?

– Не понимаешь ты еще ничего, – вздохнул Слива. – Любовь – это, брат...

Боцман не договорил и скрылся в темноте.

В приемной Дайльтона сидели секретари и с тревогой прислушивались к крику, доносившемуся из кабинета.

Когда президент входил в офис, у служащих его всегда было тревожно на сердце: Дайльтон мог выгнать каждого из них с работы...

– Ослы, тупицы, трусы! – кричал Дайльтон в своем кабинете. – Упустили момент, когда можно было легко расправиться с русской флотилией! Где были ваши корабли?

Дайльтон перегнулся через стол к сутулому офицеру в морской форме.

Тот, не глядя на президента, ответил:

– Суда находились в трех милях от острова Дымного.

- Черт вас всех возьми! – задохнулся Дайльтон и откинулся на спинку кресла. – Да что у вас? Может быть, уже наступило старческое слабоумие?

Речь шла о том, что капитаны американских военно-сторожевых кораблей запросили у русских на острове Дымном премию за спасение. Они хотели сделать бизнес. Русские отказались от помощи. И это расстроило все планы Дайльтона. Под видом спасения миноносцы могли бы войти в русские территориальные воды. А там стал бы действовать приказ: выпустить, пользуясь суматохой при землетрясении, одну – две мины в китобойную базу русских, потопить китобойцы.

Президент китобойной флотилии был вне себя оттого, что этот план провалился.

–- Мы не могли войти в законные воды русских, – сказал офицер, но Дайльтон резко прервал его.

– Плевал я на законы! – кричал он. – Законы писаны для дураков. А мы могли разом утопить всю китобойную флотилию большевиков и упустили блестящий случай...

– Если еще представится... – тихо сказал офицер.

– Может быть, вы сможете устроить новое извержение вулкана? – ехидно спросил офицера сидевший напротив него Гжеймс.

Офицер бросил яростный взгляд, но промолчал.

– Боже мой! Какие олухи! – качал головой Дайльтон. – Ах, какие олухи! В эту ночь, когда русская флотилия была у острова Дымного, ей можно было устроить могилу в два счета! А вы что?! Болтались в море и занимались фотографией. Да я вам за десять долларов дам альбом фотоснимков Камчатки и всех русских пароходов. Вы годитесь разве только для устрашения младенцев. Корабли обходятся нам в миллионы, а вы даже ни одного серьезного дела не можете провести сами, если вас не ткнуть носом!

Когда офицер вышел, Дайльтон свистящим шепотом сказал советнику:

– Большевики получили визы. Готовьтесь к обсуждению конвенции. Она должна быть составлена и принята по-нашему!

Гжеймс кивнул, встал, сделав движение к двери, задержался. Президент компании взглянул на него вопросительно.

– Вы что-то хотите мне сообщить, Гжеймс?

– Неприятную новость! – вздохнул советник. – Большевики арестовали нашего агента на флотилии «Приморье».

В кабинете стало тихо. Дайльтон сжал тонкие губы, потом, вскинув перед собой на столе руки, сжал их в кулаки с такой силой, что они побледнели:

– Этого еще не хватало! Неужели вы не могли подсунуть русским кого-нибудь поумнее идиота Свидерского?

Гжеймс не знал, что ответить и молча смотрел на своего патрона. Он еще никогда не видел его таким расстроенным.

Глава тридцатая

1

Китобойцы один за другим подходили к базе. Каждый из них вел на         буксире по три китовые туши. Закончился еще один трудовой день. Первые сумерки уже плотно легли на море, и оно как бы курилось голубовато-синей дымкой, которая становилась все плотнее.