Фонтан тайн - [7]

Взять хотя бы принца Атрейдиса. Под его пристальным взглядом она остро сознавала свою женскую сущность. Он и опасен, и притягателен одновременно, каким бы диким ни казалось подобное сочетание. Он разговаривал с ней как с равной, и это не вязалось с ее представлениями о жизни. В нем угадывались ум и приветливость.

Что же касается его внешности…

Нет, она не будет думать о ней.

– Вы, наверное, голодны, – предположила Персефона. Сама она очень хотела есть: ее активный образ жизни предполагал наличие здорового аппетита. К тому же она любила готовить.

– Как волк, – признался Гейвин. – Вчера я поймал на Фобосе пару рыбешек и как следует подкрепился. Правда, моя стряпня оставляет желать лучшего.

– Вы сами готовите? – удивилась Персефона. Она знала, что для таких целей у него есть прислуга.

– Мои родные считают, что люди должны уметь заботиться о своих основных потребностях, в том числе готовить себе еду.

– Но вы плохой кулинар?

– Я так не говорил. Как правило, мне удается превратить сырой продукт в вареный, тушеный или жареный.

Она улыбнулась:

– Уже кое-что.

– Вся беда в том, что приготовленная мной пища редко бывает вкусной.

– Ну что ж, может быть, мне удастся все исправить. – Она направилась к небольшой кухоньке, расположенной в дальнем конце поляны.

Гейвин пошел за ней, совершенно очарованный открывавшейся перед ним картиной. То, что он видел, говорило о годах упорного труда, решимости и изобретательности. Скопление маленьких домиков, каждый из которых явно имел свое особое назначение, ухоженный сад и шалаш на дереве – все вместе составляло деревенский рай. Даже не верилось, что здесь живет всего один человек. Гейвин тоже любил уединение, но не мог представить себе подобное существование.

Она приготовила суп из морских ежей и подала к нему лепешку, испеченную в каменной печи. Тесто для лепешки состояло из зерна, которое в диком виде росло на острове.

– Что здесь только не растет! – поделилась она за обедом. – Мне кажется, что на Дейматосе когда-то жили люди, и те растения, которые они выращивали, впоследствии одичали.

– Почему вы так думаете? – спросил Гейвин, пробуя суп, который оказался неожиданно вкусным. Судя по всему, Персефона умела пользоваться приправами.

– Они требуют больше ухода, чем по-настоящему дикие растения. К примеру, они очень чувствительны к сорнякам и гораздо лучше растут, если их удобрить морскими водорослями и рыбьими костями.

– Возможно, – согласился Гейвин. – Я не изучал историю острова, меня интересовали только происходившие здесь геологические события. Однако мне известно, что Дейматос долгое время принадлежал семье Дейлоса.

Персефона резко встала и отнесла их миски, представлявшие собой половинки скорлупы кокосового ореха, обратно в кухню. Вернувшись, она поставила перед ним железный котелок, источавший дивные ароматы.

– Маринос! – удивленно воскликнул Гейвин.

Рыбное рагу являлось национальным блюдом Акоры. Каждая семья имела свой фирменный рецепт. На ежегодных соревнованиях определялся лучший из них.

Персефона наверняка выиграла бы первый приз.

– Когда вы успели приготовить? – спросил он, зачерпывая ложкой жидкость, в которой плавали кусочки морепродуктов, специй и овощей.

– Утром я поставила рагу тушиться и несколько раз возвращалась, чтобы подлить воды.

– Вы готовили и одновременно наблюдали за мной? Даже в свете заходящего солнца он увидел, как она покраснела.

– Надеюсь, вы понимаете, почему вы меня насторожили?

– Вы так долго живете одна, что вас насторожил бы любой.

– Я не отшельница.

– Правда? Однако вы обретаетесь здесь в отрыве от человеческого общества.

– Я могу пользоваться его благами, когда захочу.

– И как часто вы хотите и покидаете свой уединенный уголок?

– Несколько раз в году. Я плаваю на Илиус за продуктами и прочими необходимыми вещами. Я посещаю Фобос и Тарбос. По правде говоря, я знаю острова не хуже любого другого.

– Замечательно. А как насчет Лейоса?

– Там я тоже бывала. Чудесный остров.

– Вы всегда плаваете одна?

– У вас не укладывается в голове? По-вашему, женщина не может быть самодостаточной?

Да, он действительно так думал. Его потряс и даже опечалил ее странный образ жизни. Между тем многие люди, особенно англичане, назвали бы ее остров раем. И Персефона отнюдь не выглядела несчастной. Напротив, она производила впечатление женщины, вполне довольной своим существованием.

В том-то все и дело. Его мужская натура восставала против мысли о том, что Персефона довольна, живя без мужа, без детей, без того повседневного общения, которое составляет канву жизни.

– Самодостаточность – хорошая вещь, – проговорил он, не совсем веря в свои слова.

Когда она наклонилась, чтобы наложить в его миску еще мариноса, он заметил ее грудь, мелькнувшую в вырезе туники.

Отлично! Кажется, он опять превращается в похотливого юнца.

– Но… – протянула она, побуждая его высказаться до конца.

– Но люди – как мужчины, так и женщины – существа общественные. Мы все нуждаемся друг в друге, по крайней мере до определенной степени.

– Как я уже сказала, я бываю на Илиусе и других островах.

– Да, я слышал. Почему ваша мама приехала сюда жить?

Она отвернулась, но он успел заметить, как помрачнело ее лицо.