Фонд и Империя - [51]

— Ваше Превосходительство, — негромко проговорил он и поклонился.

Индбур нахмурился:

— Вам не была пожалована аудиенция.

— Ваше Превосходительство, я уже в течение недели прошу об этом.

— Я сожалею, что дела государственной важности, связанные с появлением Селдона…

— Я тоже об этом сожалею, но я вынужден просить вас отменить ваш приказ по поводу распределения кораблей Независимых Торговцев среди кораблей Фонда.

Индбур побагровел — его перебили:

— Это неподходящее время для дискуссий.

— Ваше Превосходительство, это единственное подходящее время, — настойчиво прошептал Ранду. — Как представитель Независимых Торговых Планет я заявляю вам, что этот приказ не может быть выполнен. Он должен быть отменен прежде, чем Селдон решит наши проблемы за нас. Когда необходимость пройдет, будет слишком поздно умиротворять всех, и наш альянс растает.

Индбур холодно уставился на Ранду:

— Вы отдаете себе отчет в том, что я возглавляю Вооруженные Силы Фонда? У меня есть право определять военную политику или нет?

— Разумеется, Ваше Превосходительство, но некоторые вещи все же неуместны.

— Я не вижу здесь ничего неуместного. Опасно позволять вашим людям разъединить флоты перед лицом такой угрозы. Разрозненные действия играют на руку, врагу. Мы должны быть едины, Посол, как в военном плане, так и в политическом.

Ранду почувствовал, как мышцы его горла напряглись. Он выпустил необходимый по этикету титул:

— Вы чувствуете себя в безопасности, потому что сейчас заговорит Селдон, и вы настроены против нас. В прошлом месяце, когда наши корабли нанесли поражение Мулу на Тереле, вы были мягким и податливым. Я вынужден напомнить вам, сэр, что корабли Фонда пять раз проиграли в открытых сражениях, а корабли Независимых Торговых Планет принесли вам ваши победы.

Индбур грозно нахмурился:

— Вы больше не являетесь желанным гостем на Терминусе, Посол. Просьба, о вашем возвращении поступит сегодня же вечером. Кроме того, ваша подрывная связь с демократическими силами на Терминусе будет — и уже была — раскрыта.

Ранду ответил:

— Когда я уйду, мои корабли последуют за мной. Я понятия не имею о ваших демократах. Я знаю только, что ваши корабли Фонда сдались в плен Мулу только по причине предательства высших офицеров, а не пилотов, демократы они были или нет. Двадцать кораблей Фонда сдались у Хорлеггора по приказу своего Вице-адмирала, хотя им ничто не угрожало и на них никто не нападал. Этот адмирал был лично вашим близким соратником — он председательствовал на суде над моим племянником, когда тот впервые прибыл с Калгана. Это не единственный известный нам случай, и мы не хотим рисковать ни кораблями, ни людьми с такими потенциальными предателями.

Индбур сказал:

— Вас возьмут под стражу, как только вы выйдете отсюда.

Ранду отошел, сопровождаемый молчаливыми презрительными взглядами кружка, состоящего из правителей Терминуса.

Было уже без десяти двенадцать!

Бэйта и Торан тоже пришли. Они привстали на своих местах и позвали проходящего мимо Ранду.

Ранду мягко улыбнулся:

— Вы все-таки здесь. Как вам это удалось?

— Магнифико был нашим политиком, — ухмыльнулся Торан. — Индбур настаивает, чтобы он сыграл свою композицию на визисоноре, посвященную Камере Времени, а сам он, конечно, будет выступать в роли героя. Магнифико отказался здесь быть без нас, и его нельзя было уговорить. Эблинг Мис с нами, вернее, был. Он где-то бродит. — Затем с внезапной серьезностью и силой он спросил: — Но что случилось, дядя? Вы плохо выглядите.

Ранду кивнул:

— Еще бы. Наступают плохие времена, Торан. Когда избавятся от Мула, боюсь, придет наш черед.

К ним подошел стройный торжественный человек в белом и приветствовал их поклоном.

Темные глаза Бэйты улыбнулись, и она протянула руку:

— Капитан Притчер! Вы снова не на космическом дежурстве?

Капитан пожал ей руку и склонился еще ниже:

— Ничего подобного. Это доктору Мису, как я понимаю, удалось притащить меня сюда, но ненадолго. Я снова завтра возвращаюсь на службу. Который час?

Было уже без трех двенадцать!

Магнифико был живым воплощением самоунижения и тошнотворного страха. Он весь сжался в клубок — в своем вечном стремлении спрятаться. Ноздри его носа раздувались, большие печальные глаза беспокойно бегали по сторонам.

Он сжал руку Бэйты, и когда она наклонилась к нему, прошептал:

— Как вы думаете, моя госпожа… Неужели все эти великие будут присутствовать, когда я… когда я буду играть на визисоноре?

— Конечно все, я уверена, — заверила Бэйта и легонько толкнула его. — И еще я уверена, все они думают, что ты самый замечательный исполнитель во всей Галактике, и что твой концерт — самый великолепный из когда-либо виденных. Так что выпрями спину и сядь как положено. Мы должны выглядеть достойно.

Он слабо улыбнулся ее притворному гневу и медленно распрямил свои длинные конечности.

Настал полдень…

…и стеклянная комната уже не пустовала.

Вряд ли кто-либо заметил момент появления. Все произошло в мгновение ока. Секунду назад ничего еще не было, а в следующую секунду — уже было.

В комнатке была фигура на инвалидном кресле, старая и сгорбленная, и на ее морщинистом лице светились лишь глаза. И голос был самым живым, что было у нее. На ее коленях лежала книга обложкой вниз Послышался мягкий, голос: