Фонд и Империя - [44]

Он протянулся вдоль покатых склонов холмов перед скалистыми горами, которые обрамляли его по всему краю холодного полушария и сдерживали устрашающие льды. Теплый сухой воздух солнечной половины разливался повсюду, вода подавалась с гор насосами — и на стыке полушарий Рэдол-Сити стал садом, купающимся в вечном утре вечного июня.

Каждый дом утопал в своем цветочном саду, открытый всем, кто приходил с миром. В каждом саду была плодоовощная теплица, где выращивались роскошные растения причудливых форм; они предназначались для обмена с другими мирами, и Рэдол стал скорее миром производящим, чем торговым.

Таким образом, Рэдол-Сити был маленьким островком мягкости и роскоши на ужасной планете, крошечным клочком Эдема — и это тоже повлияло на выбор.

Чужестранцы прибывали из всех двадцати шести Торговых Миров: делегаты, жены, секретари, репортеры, корабли и экипажи — и население Рэдола почти удвоилось, а его ресурсы напряглись до предела. Можно было всласть поесть, вдоволь попить и совсем не спать.

И все же мало кто среди всего этого бесчинства не осознавал, что все пространство Галактики медленно тает в какой-то тихой, сонной войне. Среди тех, кто понимал это, были три категории. Во-первых, было много таких, кто знал мало, но был весьма самонадеян…

Как, например, молодой космический пилот, у которого на фуражке красовалась кокарда Гавена и который старался, держа стакан на уровне глаз, поймать взгляд робко улыбавшейся юной рэдолианки напротив. Он говорил:

— Чтобы попасть сюда, мы прошли прямо сквозь военную зону, намеренно, конечно. Это заняло около световой минуты, в нейтралке, сразу за Хорлеггором.

— Хорлеггор? — перебил длинноногий местный житель, игравший роль хозяина в этом сборище. — Это там, где Мул получил под зад коленом на прошлой неделе, да?

— Где это вы слышали, что Мул получил под зад коленом? — спросил пилот надменно.

— По радио Фонда.

— Да? Так вот, Мул взял Хорлеггор. Мы чуть не столкнулись с конвоем его кораблей, а они шли именно туда. Это называется получить коленом под зад — когда ты остаешься на месте драки, а тот, кто дал тебе под зад, спасается бегством?

Еще кто-то проговорил громким густым голосом:

— Это вы зря. Фонд умеет проигрывать. Посидите, подождите. Старик-Фонд знает, когда вернуться. А потом — хоп! — заключил голос, многозначительно хмыкнув.

— В любом случае, — сказал пилот с Гавена, немного помолчав, — я же говорю, мы видели корабли Мула, и они выглядели очень хорошо, очень. Говорю вам, они как новенькие.

— Новые? — задумчиво произнес местный. — Они сами их строят? — Он оторвал листок с висящей над ними ветки, осторожно понюхал его, затем пожевал — листок пустил зелененький сок, и запахло мятой. Туземец продолжал: — Вы хотите сказать, что они победят корабли Фонда на своих калошах. Так что?

— Мы видели их, доктор. А я, знаете ли, могу отличить корабль от планеты.

Местный житель подвинулся ближе.

— Знаете, что я думаю? Послушайте, не обманывайте себя. Войны сами по себе не начинаются, а у нас есть букет расчетливых дельцов, знающих, что они делают.

Внезапно громко голос того же невежды произнес:

— Следите за стариком-Фондом. Они подождут до последней минуты, потом — хоп! — Он глупо улыбнулся сидящей рядом с ним девушке, и та отодвинулась от него.

Рэдолианец продолжал:

— Например, старина, вы, может быть, думаете, что это Мул всем заправляет? Нет. — И он подкрепил это отрицательным жестом. — То, что знаю я, исходит из довольно высоких сфер, — он наш человек. Мы платим ему, и наверняка эти корабли были построены нами. Давайте трезво смотреть на вещи, как же еще. Конечно, он не может до конца победить Фонд, но он может расшатать его, а когда он это сделает, в игру вступим мы.

Девушка сказала:

— И это все, о чем ты можешь говорить, Клев? Война? Ты меня утомляешь.

Пилот с Гавена, будто вспомнив о галантности, предложил:

— Сменим тему. Нельзя утомлять дам.

Вынужденный замолчать собеседник сдержался и стал ритмично постукивать кружкой. Несколько пар зашли в кафе, смеясь и жеманничая, распались, и несколько других исчезли в оранжерее вдали.

Разговор перешел на более общие темы, стал более отвлеченным, более бессодержательным…

Были и такие, кто знал чуть больше — и они были не так самоуверенны.

Как однорукий Фрэн, официальный делегат от Гавена, который жил, пользуясь соответствующими благами, и завязывал новые знакомства: с женщинами, как только представлялся удобный случай, и с мужчинами, когда в этом была необходимость.

На залитой солнцем террасе дома на вершине холма, принадлежащего одному из его новых друзей, он впервые за все время пребывания на Рэдоле расслабился. Этим новым другом был Айво Лион, родственная рэдолианская душа. Его дом находился в стороне от скопления других и утопал в море цветочных ароматов и жужжания насекомых.

Терраса представляла собой травянистую полоску земли, расположенную под углом в сорок пять градусов, и на ней Фрэн буквально впитывал в себя солнце.

Он сказал:

— Ничего подобного на Гавене нет.

Айво сонно ответил:

— Видел когда-нибудь холодную сторону? В двадцати милях отсюда есть место, где кислород течет как вода.