Фонарщик - [83]

— Этолл-кресит-лейн, — пробормотал Гроувс, глядя вперед пустыми глазами. — Зеркальное общество.

— Простите, сэр?

Гроувс не ответил.

— Так мы направляемся туда?

— Именно так, сэр. Мы договорились, что вдова Лесселс согласно инструкции отправится на встречу в тайном сопровождении полиции. Примерно в то же время из дома вышел мистер Линдсей. Они уже должны быть там, я думаю.

— Опять вместе, — мрачно кивнув, сказал Гроувс.

— Прошу прощения, сэр?

Но Гроувс промолчал.

Улицы, вскипая в сточных канавах, захлестнули потоки дождя, над крепостным валом Замка вспыхивали молнии. Они свернули на Ратленд-стрит, кеб переплыл бурлящие на площади реки воды и докатился до угла Этолл-кресит-лейн. Здесь их приветствовал констебль с фонарем и в непромокаемом плаще, с которого ручьями лилась вода.

— Они там, сэр, — сказал он, заглянув в кеб. — Похоже на собрание.

— Сколько их? — спросил Гроувс.

— Мы насчитали троих. Лесселс, второй, по имени Линдсей, и еще кто-то.

Гроувс и Прингл посмотрели вниз на кривую улицу, где прямо возле дома с зажженным над входной дверью фонарем стояли три кеба. Кебмены, пытаясь укрыться от дождя, забрались внутрь — им явно были даны указания держаться как можно ближе к дому.

— Вы рассмотрели третьего человека? — спросил Гроувс.

Констебль пожал плечами:

— Не очень четко, сэр.

Гроувс вылез из кеба, распрямился и как можно небрежнее направился вниз по улице. Кебмены подозрительно наблюдали за ним. Подойдя к дому, освещенному фонарем, он решил, что ему крупно повезло — он хорошо знал пару, которая жила напротив: часовых дел мастер и его жена, они были ему обязаны («ЧАС СУДА») и, разумеется, без колебаний откликнутся. Он уверенно постучал.

Войдя, Гроувс быстро объяснил, в чем дело. Его с готовностью проводили в кладовку на чердаке, заставленную разобранными часами, и подвели к окну, из которого открывался вид именно на то, что ему было нужно. Спрятавшись за пахнущими плесенью занавесками, он сначала посмотрел на кебы, удостоверившись, что его не видно, а затем через улицу на ярко освещенную комнату верхнего этажа, где за столом сидели трое. Сквозь потоки ливня их лица рассмотреть было трудно.

— Кто владелец дома? — спросил Гроувс выходившего часовщика.

— Генри Праудфут, юрист. Он сдает дом в аренду.

— А верхний этаж?

— Верхний этаж, сколько я помню, был местом собраний какого-то клуба.

— И часто они собирались?

— Очень редко.

Гроувс напряг зрение, но различил только ссутулившуюся женщину — это, должно быть, Гетти Лесселс, и седовласого мужчину — вероятно, Авраама Линдсея. Третий — высокий, элегантно одетый мужчина, был заметно возбужден: то и дело вставал и ходил по комнате, вскидывая руки, на что Авраам Линдсей не реагировал.

Гроувс бесконечно долго стоял и смотрел. Компанию ему составила лишь черная кошка, которая упорно терлась о ноги. Он был убежден, что узнает третьего, лишь только удастся его ясно рассмотреть, но дождь шел не переставая, и он уговаривал себя потерпеть еще. Он убеждал себя, что его стратегия верна. Он приближался к мигу торжества, когда весь город — да что там город, все графство Лотиан — склонится перед ним в благодарности.

Прошло двадцать минут, и расстроенная кошка все-таки ушла.

Еще пятнадцать минут, и Гетти Лесселс, кажется, встала и потерла лицо ладонями. Мужчина элегантного вида надел пальто. Встал даже Авраам Линдсей.

Не теряя времени, Гроувс побежал вниз по лестнице, выскользнул на улицу и увидел, как первый кебмен подъехал ближе к дверям. В проеме вспыхнул свет, и гражданка Лесселс почти что прыгнула из холла в открытую дверцу кеба, который покачнулся от резко навалившегося веса. Кеб тут же тронулся, и, как на военных учениях, следом за ним подъехал второй. Дверь опять со скрипом отворилась.

Гроувс прошел вперед.

Дождь перестал, но над мостовой поднимался похожий на пар туман.

Элегантного вида джентльмен, высокий, цветущий, в безупречном пальто, торопливо вышел из двери и собирался уже забраться в кеб, когда заметил внимательно изучающего его инспектора.

Гроувс нахмурился, прищурился и в изумлении открыл рот.

Мужчина колебался, видимо, размышляя, взорваться ли ему от возмущения или поскорее исчезнуть, и обреченно замер. Окутанные туманом, они застыли, обдумывая эту непростую ситуацию, судорожно соображая, что делать, и с большим опозданием обратили внимание на приближающийся стук копыт, порыв вдруг увядшего воздуха и сопение, какое мог издавать лишь раненый буйвол.

Они повернули головы и попытались сфокусировать взгляды на источнике звуков, но было слишком поздно.

У них была лишь одна секунда, чтобы сообразить, что из тумана вырвался чудовищный, сокрушительной силы демонический вихрь. Он стремительно приближался к ним.

Отреагировать на это было не в человеческих силах.

Одним длинным, каким-то балетным движением огромный Зверь с багровой шкурой промчался мимо Гроувса, вклинился между кебом и дверью, схватил когтями элегантного вида мужчину, как у цыпленка, вырвал у него глотку, отшвырнул тело, словно детскую куклу, бросился в темную улицу и исчез в каскадах шелка и пара.

Сердце гулко стучало у Гроувса в ушах. Лошади встали на дыбы, и кебы откатились, открыв его взору ужасающее зрелище: в ярком свете фонаря, заливая все вокруг алой кровью, как умирающий осетр, бился досточтимый лорд-мэр Эдинбурга Генри Болан.