Фонарщик - [7]

Семейные неприятности и материальные неудачи показали ему жизнь с дурной стороны, но в глубине его души сохранилось немало доброго. Труман хорошо знал соседа и любил выявлять его скрытые достоинства. Он ценил искренность и честность старика. Воскресными вечерами они часто сиживали вдвоем у камина и беседовали. Их дружеские отношения ничем не нарушались, хотя Труман был полной противоположностью старому Куперу. В тот вечер, о котором идет речь, они исчерпали уже несколько тем, а когда Герти проснулась, она услышала, что говорят о ней.

— Где вы ее подобрали? — спросил мистер Купер.

— У дверей Нэнси Грант, — ответил Тру. — Это та скверная тетка, против сына которой вы когда-то выступали в качестве свидетеля. Вы, несомненно, помните, как она вела себя в этом деле. Она угрожала местью всем, даже судье. Если бы вы знали, как она обращалась с этой бедняжкой! И ругала, и била, и, наконец, просто выгнала из дома…

— Ах, да! Я ее знаю. Меня удивило бы, если она была бы добра даже к своей родной дочери! Но, Тру, что же вы собираетесь делать с этим ребенком?

— Оставлю у себя, буду заботиться о ней.

Мистер Купер расхохотался.

— Вам кажется странным, — продолжал Труман, — что я в мои годы хочу взять на воспитание ребенка… Быть может, вы правы, но я объясню вам, как было дело. Она замерзла бы в ту ночь, о которой я вам говорю, если бы я не взял ее к себе, а потом умерла от болезни, если бы я не позаботился о ней с помощью вашей дочери. И вот я решил оставить ее у себя, беречь и, что бы ни случилось, делить с ней последний кусок хлеба. Я слишком рано узнал, господин Купер, что такое одиночество — без отца и без матери… Вы оглядываетесь вокруг и находите, что здесь нечего делить; это правда, но все же это приют, это свой угол, а это уже немало для того, кто никогда его не имел.

Купер с сомнением покачал головой и пробормотал что-то о детях, которые даже для своих родителей отнюдь не являются благословением.

Но ничто не могло поколебать решимости Трумана.

— Даже если бы я сам не решился в тот вечер оставить Герти у себя навсегда, Бог мне внушил это устами человека, которого я считаю ангелом. Вы знаете мисс Грэм? Бедная девушка! Если даже мир темен для нее, она сама делает его светлым для других. Она была так добра ко мне — со времени того самого несчастья, которое случилось со мной пятнадцать лет тому назад у ее отца. Я рассказал ей историю Герти, и не успел я закончить, как мы оба заплакали. Она дала мне денег, обещала помогать при любых затруднениях с ребенком и сказала: «Вы сделали то, что следовало сделать, Тру».

Труман так увлекся рассказом, что не заметил, как Герти встала, подошла к нему, устремив на него широко раскрытые глаза, и, стараясь не дышать, внимательно слушала его слова. Она тронула его за плечо, он протянул к ней руки. Герти бросилась к нему, спрятав лицо у него на груди и плача от радости.

— Я останусь у вас навсегда? — прерывающимся голосом спросила она.

— Да, да! — ответил Тру. — И пока я буду жив, ты будешь моей дочерью!..

Глава V Первые шаги на добром пути

Был ненастный вечер. Герти у окна поджидала возвращения Трумана. Она чисто одета, волосы причесаны, лицо и руки тщательно умыты. Девочка совсем поправилась. Хотя она все еще худенькая и бледная, но ее обычный несчастный вид уступил место счастливому и даже несколько гордому выражению. Возле нее на подоконнике лежала толстая и красивая кошка — мать ее несчастного любимца.

Послышался глухой шум в стене. Старый дом был очень удобен для крыс, и они временами устраивали в нем настоящие пиршества. Казалось, камин рушится. Герти не боялась, она слишком часто слышала этот шум у Нэн Грант. Но кошка насторожилась и была готова ринуться в бой. Наверное, ни одна боевая лошадь так не воодушевлялась при трубных звуках, как эта почтенная кошка, заслышавшая своих неприятелей.

— Сиди спокойно, кисонька, — сказала Герти, — оставь крыс в покое. Знаешь, надо быть умницей и ждать, пока придет дядя Тру.

Герти с гордостью оглядела комнату, затем влезла на подоконник, откуда можно было видеть двор и входящего фонарщика, но его еще не было.

Она взяла кошку на руки, оправила платье, с гордостью взглянула на свои чулки и башмаки и запаслась терпением.

Никогда еще старик так не запаздывал. Наконец — когда уже совсем стемнело — послышались его шаги. Но несмотря на все свое нетерпение Герти не бросилась бежать, как обычно, навстречу дяде, она ждала его, а когда услышала, что он вышел из чулана, где оставлял свою лестницу и тряпку, спряталась за дверь. Несомненно, она готовила ему какой-то сюрприз. Кошка, которая не была посвящена в тайну, выбежала навстречу Тру и стала тереться головой о ноги своего хозяина — это было ее обычное приветствие.

— Ну, что, усатая, — сказал Труман, погладив ее, — а где же моя девочка?

Тут из-за двери выпрыгнула Герти и, весело улыбаясь, предстала перед фонарщиком.

— Да какая же ты нарядная! — воскликнул Труман, поднимая ее на руки. — И кто же это тебя так причесал? Ну, ты теперь совсем хоть куда, просто красавица!

— Это миссис Салливан меня одела и причесала, а еще… Да что же, дядя, разве ты не видишь?