Фолкнер - [107]

Он по-прежнему мечтал попасть на войну. Его не оставляли раздумья об этой войне и о том, что будет после нее. Когда он получил известие, что его приемный сын Малькольм уходит в армию, Фолкнер написал ему: "Война, конечно, очень плохая штука, которая не должна иметь место среди цивилизованных людей. Мы, как всегда, сражаемся против мощных батальонов призраков старых ошибок и позора, которые каждое поколение получает в наследство и само порождает. Мы выиграем эту войну, а после этого мы должны, мы обязаны очистить наш дом, наш мир, чтобы человек мог жить в нем в мире. Я верю, что мы сделаем это. Я завидую тебе, что ты достаточно молод, чтобы принять в этом участие".

Его возмущало, что Соединенные Штаты, ведя войну с фашистской Германией, по-прежнему допускают у себя дома расовое насилие. Летом 1943 года он писал Малькольму, проходившему военную подготовку в лагере в Арканзасе: "Есть авиационная эскадрилья, состоящая из негров. Им в конце концов удалось убедить конгресс разрешить им рисковать своими жизнями в воздухе. Они теперь сражаются в Африке под командованием своего негра-подполковника, воюют в Пантеллерии, и в это же время толпа белых и полицейских убивает 20 негров в Детройте… После этой войны должны произойти перемены. Если это не произойдет, если политиканов и людей, управляющих нашей страной, не заставят выполнить все заклинания о свободе, правах человека, которые они с такой легкостью выбалтывают, значит, вы, молодые люди, которые не вернутся с войны, погибнете напрасно".

Режиссер Генри Хатауэй задумал создать фильм о первой мировой войне, использовав для него легенду о солдате, похороненном в Париже в могиле Неизвестного солдата. Он обращался ко многим сценаристам, но они либо не брались за эту тему, либо не находили такого решения, какое устраивало бы режиссера. Один из них, отказываясь дальше работать, бросил Хатауэю такуго фразу: "Единственное, что может удовлетворить вас, это если ваш неизвестный солдат окажется Иисусом Христом!"

В конце концов он обратился к Фолкнеру и сумел заинтересовать его. Сложность заключалась в том, что Хатауэй не работал у братьев Уорнер, а Фолкнер по условиям контракта не мог работать на кого бы то ни было другого, отказываться же от контракта, который давал ему 300 долларов в неделю, он не мог себе позволить. Тогда решили, что Фолкнер будет сочинять эту историю не в форме сценария, а как прозу. В августе Фолкнер добился разрешения студии уехать на три месяца домой без сохранения содержания.

В Оксфорде его ждало множество домашних забот — надо было ремонтировать Роуан-Ок, заниматься фермой. И тем не менее он был счастлив вновь оказаться дома. Своему другу инструктору-летчику он сказал: "Я предпочитаю оставаться дома и быть бедняком, чем ехать туда, писать для кино и быть богатым".

Он с увлечением обратился к новой работе. В конце сентября он писал Оберу, что занят новой книгой. "Это притча, обвинительный акт против войны, и по этой причине сейчас эту вещь нельзя будет опубликовать".

Однако уже в феврале его вызвали в Голливуд и между прочим сообщили, что благодаря взятому им отпуску срок его контракта со студией продлевается до января 1945 года. В Голливуде Фолкнера ждал его давний друг Хоуард Хоукс с новой идеей. В письме Оберу Фолкнер рассказал предысторию этой затеи. "Хоукс был на Кубе у своего друга Эрнеста Хемингуэя. В разговоре Хемингуэй обронил, что он нуждается в деньгах, и Хоукс стал его уговаривать приехать в Голливуд. Хемингуэй отказался. Тогда Хоукс предложил: "Я возьму твою самую плохую книгу и сделаю из нее хороший фильм, и ты заработаешь деньги". — "А какая моя книга самая плохая?" — поинтересовался Хемингуэй. "Иметь и не иметь", — ответил Хоукс. Хемингуэй согласился продать ему право экранизации, и Хоукс начал работать над фильмом, потребовав Фолкнера в качестве сценариста.

Впрочем, Фолкнеру не пришлось ограничиться в этот период только работой над экранизацией романа "Иметь и не иметь" — его перебросили в распоряжение продюсера Джерри Уолда. Эта была весьма колоритная и характерная для Голливуда фигура. Достаточно упомянуть о некоторых идеях, с которыми носился тогда Уолд. Он предлагал, например, экранизировать "Анну Каренину", перенеся действие из России в Вашингтон и сделав Вронского летчиком-испытателем. С романом Хемингуэя "По ком звонит колокол" Уолд собирался проделать следующую трансформацию — партизанский отряд испанских республиканцев превратить в банду преступников, действующих в холмах Вайоминга. Вот с такими людьми приходилось иметь дело Фолкнеру, чтобы зарабатывать свои 300 долларов в неделю.

Впрочем, иногда бывали просветы в унылой поденщине, когда ему напоминали, что он не только служащий фирмы братьев Уорнер, но и писатель. Известный критик Малькольм Каули решил написать большую статью о Фолкнере и обратился к нему с письмом, в котором просил сообщить некоторые факты его биографии.

Фолкнер ответил в мае 1944 года: "Моя почта состоит из двух категорий писем: от людей, которые не пишут книги, но просят меня о чем-нибудь, обычно о деньгах, а поскольку я серьезный писатель, пытающийся быть настоящим художником, то естественно, что денег у меня нет; и от людей, которые пишут книги и сообщают мне, что я не умею писать. Так что поскольку я решил отвечать первым «нет», а вторым "все в порядке", то я вскрываю конверты, чтобы вытащить оттуда марки для обратного письма (если таковые вложены) и бросаю письма в ящик письменного стола, чтобы прочитать их, когда ящик переполнится (обычно это бывает два раза в год).