Фольклор в Ветхом завете - [2]

«Фольклор в Ветхом завете», по существу, сборник печатавшихся раньше статей, но Фрэзер постарался придать ему вид обобщающей монографии, поставив во главу угла самую сложную и спорную проблему – вопрос о составе и источниках Пятикнижия Моисея.

Эволюционистский метод вполне оправдал себя, особенно в уразумении первых страниц Библии, повествующих о «сотворении» первых людей и о жизни их в раю. Фрэзеру удалось убедительно показать широкую распространенность у народов разных стран мифологических мотивов, которые не привлекали к себе внимания, но которые, видимо, лежали в основе библейской повести о первых людях. В частности, прекрасно разъяснена мифологема смерти: мотив омоложения через сбрасывание кожи (отсюда змея в рассказе о грехопадении) и мотив ложной вести (змея обманула первых людей). Сочетание этих двух мотивов и составило канву библейского рассказа о грехопадении и об утрате бессмертия.

Жаль, однако, что Фрэзер не дошел здесь до конца. Он не уделил достаточного внимания самому существенному, быть может, мотиву в этом библейском рассказе – мотиву «древа познания добра и зла». Что представляло собой это древо и почему всякий, кто съедал его плоды, подвергался неминуемой смерти? Фрэзер лишь слегка коснулся этого вопроса, а он представляет едва ли не самую важную часть всей проблемы. Ведь мифология всех времен и народов знает не меньше пяти видов мифологических деревьев (не считая реальных деревьев, ставших предметом религиозного почитания): это «мировое древо» (мифологическая модель мира), «древо жизни» и «древо смерти» (типа анчара), «шаманское дерево» (место подготовки или посвящения шамана) и, наконец, «древо познания добра и зла». Генезис первых четырех видов этих мифологических деревьев более или менее ясен, реальная основа каждого из них легко поддается расшифровке. Но что такое «древо познания», которое бог посадил «посередине рая», т. е. в самом легкодоступном месте, и тем не менее наложил на него столь строгое табу?

Самое же главное: почему нарушение первыми людьми божьего запрета («грехопадение») привело к «открытию глаз» у них? Что именно узнали они, вкусив запретные плоды? Казалось бы, если следовать логике рассказа книги Бытие, перед открывшимися глазами Евы и Адама развернулся весь огромный и только что созданный мир, вся вселенная, земля и небо! Но нет. Оказывается, узнали они только одно – они наги. Мало того, даже не всю наготу свою увидели Ева и Адам, а только ту часть ее, которую можно закрыть «опоясаниями» из листьев! В чем же еще заключалось то «добро и зло», познавать которое человеку запрещалось? Этот вопрос остается без ответа, Фрэзер его даже не ставит… Да и немудрено: для полного и убедительного решения проблемы нужно было бы подвергнуть исследованию все известные формы культа деревьев, а заодно и культа священных рощ – вероятного истока мифологизации деревьев; только таким путем удастся, быть может, понять происхождение такого редкого поверья, как «древо познания».

Для полной убедительности концепции Фрэзера не хватает еще одного: надо бы объяснить, каким образом библейский «змей» постепенно превратился в дьявола-соблазнителя, сатану и злого духа – эволюция, для которой рассказ книги Бытие не дает, в сущности, никакой опорной точки.

Таков первый, наиболее общий круг проблем, касающихся истории всего человечества, истории «грехопадения» прародителей и его последствий. Первый, но, быть может, не самый показательный в смысле применяемого Фрэзером метода. Вслед за первыми двумя главами, посвященными «древнейшей эпохе существования мира», идет целая серия глав (первоначально это были самостоятельные статьи), хотя и не всегда связанных одна с другой, но подчиненных единой исторической схеме – «Великий потоп», «Эпоха патриархов», «Эпоха судей и царей», «Закон» – схеме, достаточно выдержанной.

Главы эти, как читатель сам может легко заметить, весьма неравновелики и, добавим, неравноценны. Четвертая глава, посвященная «Великому потопу», – самая большая, занимает сто страниц; «небесной лестнице» уделено всего лишь три страницы, а «культу высот» – пять страниц. Поэтому и весьма различна степень информативности глав. Прочтя, например, ту же главу о потопе, читатель может считать себя более или менее осведомленным в вопросе о влиянии стихийных катастроф на исторические судьбы людей: эти вопросы трактуются с должной обстоятельностью, на высоком научном уровне.

Наоборот, известный эпизод с мнимым похищением чаши в рассказе об Иосифе дал повод Фрэзеру лишь к поверхностной заметке о способах гадания по сосуду с водой. История Иакова (отца Иосифа), обманом отнявшего первородство у своего брата Исава, послужила автору предлогом для интереснейшего обзора обычаев минората (система наследования имущества младшим в семье) в разных странах и в разные эпохи. А сложнейшие исторические проблемы, связанные с личностью законодателя Моисея, обойдены в книге почти полным молчанием.

Таким образом, содержание предлагаемой книги очень пестро. Надо, кстати, добавить, что в первоначальном трехтомном издании этой книги содержание ее выглядело еще пестрее. Там были главы очень содержательные, посвященные самым разным предметам. Например, обширный обзор обычаев так называемого кросскузенного брака (предпочтительный брак с дочерью брата матери) с попыткой выяснить корни этого обычая и др. В однотомном издании сам автор изъял их, видимо стремясь достигнуть большей монолитности содержания. Монолитности, правда, особой не получилось, и даже можно пожалеть об исключении автором некоторых интересных глав: переход через Красное море, Соломон и царица Савская, Иона и кит и др.