Фокус на жизнь: Научный подход к продлению молодости и сохранению здоровья - [5]

Важную роль, по мнению Беккера, в убегании от мысли о смерти играет культура. Как пишет журналист, искусствовед и культуролог Алена Солнцева, «каждая культура создает картину мира — набор концепций для понимания устройства мира и собственного места в нем. Разделяя стандартные для общества ценности, человек получает ощущение собственной значимости, а значит, обещание буквального и/или символического бессмертия. Согласно этим исследованиям, напоминание о смерти ведет к усилению приверженности традиционно разделяемым обществом установкам и к желанию их защищать» [3].

Чтобы быть бессмертным, нужно быть героем

Родить сына, посадить дерево и построить дом — считается, что этого достаточно для признания жизни состоявшейся. Однако миллионы рожденных сыновей канули в Лету, вековые дубравы рассыпались под натиском времени, засухи и лесных пожаров, и даже дома, строившиеся на века, подверглись ненасытному тлению. Соответственно, имена родителей, сеятелей и строителей оказались бесследно стертыми из летописи истории.

Некоторые добавляют в список жизненно важных дел еще и написание книги. Однако, как показывает история, время так же безжалостно к печатным и рукописным трудам, как и к живой, деревянной и каменной плоти — лишь единицы смогли преодолеть бездну вечности и заявить о себе потомкам.

Но есть люди, о которых помнят. Люди, чьи имена повторяют спустя века. Тысячи рабов жили в Римской империи, и лишь об одном из них до сих пор пишут книги, снимают фильмы, называют в его честь спортивные команды. Этот человек вдохновил на борьбу за свободу десятки тысяч рабов и гладиаторов и отдал жизнь за свои идеалы, а звали его Спартак. Герои — вот у кого есть шанс перекинуть мост из ускользающего настоящего в сердца потомков.

Персонажу гомеровской «Илиады» воину Ахиллу было предсказано, что однажды он должен будет сделать выбор: отказаться от войны и прожить долгую спокойную жизнь или же ввязаться в битву и остаться героем в веках:

Жребий двоякий меня ведет к гробовому пределу:

Если останусь я здесь, перед градом троянским сражаться, —

Нет возвращения мне, но слава моя не погибнет.

Если же в дом возвращусь я, в любезную землю родную,

Слава моя погибнет, но будет мой век долголетен,

И меня не безвременно Смерть роковая постигнет.

(Гомер, «Илиада», песнь 9, перевод Н. Гнедича)

Ахилл отвергает спокойную жизнь, сулящую безвестность, и… отправляется в странствие по грядущим векам.

Тема героизма играет ключевую роль в концепции отрицания смерти. По мнению Беккера, именно возможность чувствовать себя героем в рамках той или иной социальной системы позволяет человеку ощутить себя частью чего-то вечного, сакрального героизма, поднимающегося над «животным уделом». Нормы героизма определяются культурой, в которой живет человек. Соответственно, в каждом социуме появляются свои герои, в максимальной степени наделенные чертами, важными именно для этой культуры, — через подражание таким героям люди ощущают, что приобщаются к вечности.

Нередко в роли героев выступают политические лидеры. Поэтому на их смерть, особенно если личность тесно связана с господствующей идеологией (Владимир Ленин, Мао Цзэдун и пр.), люди реагируют проявлением «национального горя». Это явление, которое Беккер называет невротическим «водевилем отчаяния», обусловлено тем, что со смертью лидера культурный «проект бессмертия» оказывается под угрозой, утрачивается опора, казавшаяся незыблемой, человек сталкивается с осознанием своей конечности. По этой причине усопшего пытаются увековечить: ставят памятники, мумифицируют, называют его именем улицы, города и т. д.

Глава 2 Теория управления страхом смерти

Однажды в середине 80-х годов прошлого века группа судей из муниципальных судов Юго-Запада США задалась вопросом — какой штраф должен быть выписан женщине, уличенной в занятиях проституцией? Решение принималось заочно, каждому служителю закона была предоставлена необходимая информация о подсудимой, а также рекомендация прокурора отпустить обвиняемую под залог.

Наверняка служители Фемиды и раньше сталкивались с подобными делами. В данном же случае все судьи — 15 мужчин и 7 женщин — были участниками эксперимента. Их предупредили, что эта задача — часть социального исследовательского проекта, в суть которого их не посвящали. Половина судей вместе с материалами о деле получили анкету, которую необходимо было заполнить перед принятием решения о размере штрафа. В анкете содержалось всего два вопроса: «Что произойдет с вами, когда вы умрете?» и «Какие эмоции вызывает у вас мысль о собственной смерти?» Перед второй половиной группы такая задача не стояла.

Когда авторы исследования получили судебные решения, они обнаружили, что средний размер рекомендованного штрафа разительно отличался: в одной группе он составлял всего $50, в другой — $455. Логично было бы предположить, что меньшую сумму штрафа выписали судьи, которым напомнили об их смертной природе. Разве мысли о неизбежности кончины не должны пробуждать сострадание к оступившимся? Оказалось, что «полтинником» решили ограничиться судьи, не заполнявшие «смертную анкету». А участники эксперимента, мысленно пережившие умирание, настаивали на максимальном размере штрафа. Что же лежит в основе этого парадокса?