Фобос - [47]

— На этой планете, только мы с тобой друг другу доверяем. Ну, и ещё кое-кто. Совсем немного людей…

* * *

Под челноком, плотным зелёным ковром, проплывали макушки деревьев девственной сельвы. Жизнь в ней шла в самых верхних ярусах, а внизу царила темнота, которую редко нарушал луч света, чудом пробившийся сквозь плотную стену растительности. Шелтон смотрел на дикую тропическую природу и в памяти всплывали отдельные обрывки воспоминаний, относящиеся к детству. Тогда, в его представлении, все южные страны выглядели, как кладезь изобилия и стоит зайти в гущу тропического леса, как обезьяны закидают тебя всем, что под руку подвернётся: бананами, апельсинами, кокосами и прочими абрикосами, вольно и свободно произрастающими — сами по себе. А главное — бесплатно. Много. Повсюду. С годами выявилась существенная деталь: главное в сельве, для чайника — не помереть от голода. Оказалось, так же, что в диком лесу самые страшные не змеи и не водяные удавы — анаконды, вместе с пираньями. Не хозяин сельвы — ягуар. Не хозяева рек — аллигаторы, а простые муравьи, коих и в средней полосе — тьма тьмущая, а в Амазонии, просто изобилие. Они съедают всё, что подворачивается под острые резцы. Ник помнил, как ещё в молодости подрядился в экспедицию, во главе с профессором — ботаником. Те гербарии, которые не успевали залить спиртом и запаять в цинковые контейнеры, к утру оказывались безнадёжно съеденными. А уж если идёт полчище муравьёв-кочевников, то и за собственное здоровье стоит побеспокоиться. Главное, побыстрее свернуть с их пути, обойдя кругом. Они идут широким фронтом и у редкого местного населения имеется система оповещения о приближении их армии. Жители временно покидают свои дома, зато потом в них не остаётся никаких вредителей, включая зазевавшихся змей.

От воспоминаний командира отвлёк Нафталин, решивший уточнить дальнейшие действия:

— Как высаживаться будем? На лебёдках или так сойдёт?

— Слушай, Паша, найди какую — нибудь проплешину, а то не с руки,

как-то, с высоты сигать, в мои-то годы.

Все крайне удивились, поглядев на командира с некоторым подозрением. Он первый раз назвал пилота русским именем, притом, именно в том варианте, который распространён в России, а в других местах не позиционирующийся иначе, чем Павел. Пока они были заняты этими размышлениями, слева зеркальным блеском мелькнула

тонкая нитка реки с небольшим пляжем и Лопата направил челнок туда.

На берегу безымянного притока Амазонки, кверху брюхом лежал небольшой мёртвый аллигатор. Раскинутые в стороны лапы замерли в неподвижной агонии, остановленной мучительной кончиной, а в стеклянных глазах замер немой вопрос: «Какая падла в реке носки постирала?» Кое-кто помянул жмурика, женщины повздыхали, но, естественно, выяснять причину смерти молодой рептилии не стали. Ясно было одно, что погиб он не от рук браконьеров. В противном случае, на берегу лежала бы груда гниющего мяса, а шкуру уже бы давно примеряли на местной обувной фабрике. Или грузили контрабандой на корабль… В мутном притоке, несущим свои воды с перуанского нагорья, визуально, не представлялось возможным выявить наличие отравляющих веществ. Мухина опустила в воду щуп, но он не показал присутствие токсинов, способных радикально повлиять на местную фауну. Так, небольшое количество серной кислоты, вероятно попавшей в водный поток вместе с дождями, пришедшими из цивилизованных мест.

— Инфаркт, наверное, — равнодушно сказал Гоблин. — Испугался, когда нас увидел.

— Тебя, ты хотел сказать, — поправила его Хари.

— Ой — ой — ой! — недовольно проворчал Гонсалес, болезненно отреагировав на дружескую подколку.

Кругом плотной стеной обступала сельва, даже со стороны пляжа выглядевшая неприветливой. Крот поймал себя на мысли, что такую черноту лесной чащобы он некогда видел, а именно — в муромском лесу. Кругом степи и поля и вдруг — вырастает на пути дремучая чаща с многовековыми дубовыми стволами. Тут же вспомнился Соловей-разбойник, вошедший в легенды русского фольклора, с не менее легендарным Ильёй Муромцем. Вспомнились и другие былинные богатыри…

— Крот — хорош мечтать! — прервал его воспоминания Бубнов. — Пора в дебри залезать.

Влажность стояла невыносимая. Морило страшно и пехотинцы предпочли замуроваться в своих костюмах, отдав пальму первенства не живой природе, а искусственному кондиционированию. К тому же, их не покидала мысль об умершем аллигаторе и предположительно,

связанной, с этим, утечкой ядохимикатов. Хоть в таких местах это и казалось дикостью, но никак не исключалось, из возможных вариантов. Нафталин улетел в точку ожидания, а команда углубилась в первородную растительность, где возможно, не ступала нога человека. Проводник, как всегда, молчал, а пехотинцы развлекались, нисколько не заботясь о последствиях. Неожиданно все приумолкли. Что-то неуловимо искусственное промелькнуло в густых зарослях. Раздвинув лианы, Кротов присвистнул:

— Ни хрена себе!

Посередине тропического дождевого леса, на месте которого, никогда не плескалось море, во всяком случае, на памяти нынешнего человечества, стоял огромный авианосец. Рядом, всего в нескольких метрах от него, приютился подводный атомный ракетоносец стратегического назначения.