Флотская богиня - [26]

— У вас точные сведения? — приглушил голос комиссар, словно рассчитывал, что, доведя его до шепота, убережется от подслушивания. — Рядом со мной находится начальник разведки, полковник Зырянов, поэтому общий вопрос: что, завтра у нас в тылу действительно ожидается высадка десанта?

— Двух десантов, товарищ дивизионный комиссар: парашютного и танкового. И оба — в районе железнодорожной станции Степногорска.

— Совсем обнаглели; не терпится! Преимущество свое, временное, почувствовали, вот и рвутся к Днепру, — почти проскрежетали зубами на том конце провода.

— Замечу, что речь идет не об обычном армейском десанте. Костяк составит отряд диверсантов, обстрелянных, прошедших специальную подготовку в какой-то школе неподалеку от Берлина.

— Я слышал ваше донесение. Откуда у вас эти сведения? — послышался в трубке другой, уверенный, почти нахрапистый голос, конечно же принадлежавший начальнику разведки.

— Все, что должен был сообщить вам по телефону, товарищ полковник, я уже сообщил.

— Вы могли сообщить, что угодно. Почему мы должны верить?

— Обо всем прочем — доложу тому, кому обязан доложить, — в свою очередь, ужесточил тон майор. — Свяжитесь, пожалуйста, с начальником отдела НКВД в Степногорске и сообщите, что вышел на связь агент «Атаман»; он знает, кому докладывать по инстанции. А заодно развеет ваши сомнения.

— Хорошо, свяжусь, — полковник, видимо, слегка колебался. Недоверия майор у него так и не развеял, однако начальник разведки прекрасно понимал, что никаких иных доводов предоставить ему Гайдук не в состоянии. И что, скорее всего, убеждать в правдивости сведений этого информатора придется самим немцам.

— Но прежде прикажите своему старшему лейтенанту Сердюкову наконец-то освободить меня из-под ареста.

— Из-под ареста?

— Притом, что я сам прибыл в расположение его роты. Из-за подозрительности этого офицера я и так уже потерял как минимум два часа. А с минуты на минуту начнется наступление немцев.

— К телефону его.

Прикрыв ладонью трубку, Гайдук тут же передал это распоряжение политруку и снова вернулся к разговору с полковником:

— Мне нужно срочно переправиться на левый берег Ингула. Тогда можем встретиться, и с кое-какими подробностями будущей операции немцев я вас все же ознакомлю. Кстати, вот он, Сердюков, приближается.

Гайдук не слышал, что именно полковник говорил командиру роты, но трубку тот положил с багровым лицом и, стараясь не глядеть на него, прорычал:

— Вы свободны, товарищ майор. Берите своего коня и переправляйтесь на нем. Метрах в пятидесяти выше по течению брод образовался, верхом преодолеете. Или, во всяком случае, до середины дойдете, — а когда Гайдук уже сидел на коне, добавил ворчливо: — Привычку в штабе взяли: чуть что — «разжалую, под трибунал!..». Вот и проявляй после этого бдительность!

— Я поговорю в штабе дивизии, чтобы вас поддержали артиллерийским огнем да подбросили подкрепление, — пообещал Гайдук то единственное, что имел право обещать этому командиру и его обреченным бойцам, чьи позиции — майор видел это — немцы, не прибегая к лобовым атакам, уже брали в клещи.

20

Под вечер на аэродроме приземлились сразу два десантных штурмовика, специально приспособленных к выбросу парашютистов, с последующей поддержкой их с воздуха. По приказу барона фон Штубера, первая группа отряда «Скиф» тут же метнулась к ним. Половине из тех, что погружались сейчас в чрева «десантников», предстояло совершить прыжок впервые, однако оберштурмфюрера это не огорчало.

— Роттенфюрер Вергер, — подозвал барон одного из опытнейших своих диверсантов. — Командуете первой штурмовой группой!

— Есть принять командование группой! — по-русски ответил обер-ефрейтор СС, уже явно входя в роль диверсанта.

— Фельдфебель Зебольд, командуете второй штурмовой группой. Она полетит вторым эшелоном.

— Яволь, я уже познакомился с бойцами группы. Парни в основном надежные.

— Уточняю план учебной операции, — развернул барон на столе, под навесом наблюдательного пункта, карту местности. — Самолеты делают три круга над лесом и базой, а затем выбрасывают вас, роттенфюрер, на этом лугу, за северной окраиной лесной деревни Кузьминки. Насколько мне известно, румынскому батальону, расквартированному там, вчера утром приказано срочно оставить деревню и выдвинуться к Южному Бугу…

— …поскольку Буг должен стать пограничной рекой румынской Транснистрии, а значит, и всего румынского королевства, — проявил знание ситуации роттенфюрер СС.

— Какая утонченная осведомленность, Вергер! — одарил его барон своей традиционной иезуитской ухмылкой. — Забыли добавить, что Антонеску[12] пока запрещает своим солдатам переходить эту реку и участвовать в боях за пределами Транснистрии.

— Не исключено, что на восточный берег Буга нам придется загонять этих «союзничков» под дулами автоматов, — брезгливо поморщился Зебольд, никогда не скрывавший своего презрительного отношения к воинству Антонеску.

— А после высадки нам предстоит прочесать деревню? — проявил нетерпение роттенфюрер.

— Причем это должно быть настоящее прочесывание — каждый десантник действует самостоятельно, соблюдая все меры предосторожности, как если бы Кузьминку заняли солдаты противника. Всякого подозрительного, кто попытается оказать хоть какое-либо сопротивление или выказать недовольство, расстреливать на месте, как партизана.