Флот Римской империи - [41]
Из Селевкии Сирийский флот успешно поддерживал до III столетия мир, которым наслаждались прибрежные воды Северной Сирии после того, как Рим нанес поражение Селевкидам во II в. до н. э. и завоевал остатки их царства в 64 году до н. э. Его сфера действий даже распространилась дальше на Запад, ибо четыре надписи фиксируют присутствие его моряков на побережье Эгейского моря в Эфесе, Теосе, Теносе и Пирее.[374]
Эгейское море империи, все еще центр сосредоточения морских путей, являет разнообразие морских надписей. Здесь разбросаны по разным местам памятники морякам Мизенского и Равеннского флотов, о которых уже шла речь. Они могут считаться свидетельством захода в Эгейское море отдельных кораблей или целых итальянских эскадр во время восточных войн. Одна каменная плита в Филиппах на северо-востоке римской провинции Македония посвящена Александрийскому флоту, который, возможно, послали туда в связи с походом на Восток Каракаллы в 214 году.[375] Сирийские надписи предполагают частое присутствие этой эскадры в Эгейском море. Поскольку в этих местах наши источники не упоминают никаких волнений до III столетия, следует предположить, что оно связано с более миролюбивыми целями, такими как перемещение наместников и полководцев между Афинами и Селевкией. Корабли Сирийского флота перевозили также курьеров прокураторов и проконсулов провинции Ахайя (Южная Греция) и Азия (запад Малой Азии) от острова к острову с инспекцией. Как отмечал Цицерон в последние дни республики:
equidem existimo in eius modi regione atque provincia [i. e., Asia] quae mari cincta, portibus distincta, insulis circumdata esset, non solum praesidii sed etiam ornandi imperii causa navigandum fuisse
«Со своей стороны я полагаю, что, находясь в такой стране и провинции (то есть Азии), окруженной морем, изобилующей гаванями, опоясанной островами, следовало выходить в море не только с целью защиты, но и для прославления нашей державы».[376]
Для обоснования предположения можно заметить, что из административной столицы Азии, Эфеса, исходят не только надписи о сирийском триерархе и официальном Мизенском писце, но также фрагмент, надписанный «praef class».[377]
Следует рассмотреть также местные эскадры Эгейского моря, поскольку города этого региона, которые внесли столь большой вклад в военно-морскую мощь поздней республики, не потеряли сразу же или насовсем традиции морской доблести. В самом деле, после битвы при Акции большинство из них было истощено, и содержание боевых кораблей казалось скорее тяжелым бременем, чем привилегией. Не проявляли при Августе римские власти особой заинтересованности в их услугах, раз имперский флот обеспечил мир на морях. Однако несколько союзников Рима продолжали держать по нескольку кораблей по собственной воле или в ожидании соглашений с Римом. Ликийская лига, видимо, имела своего наварха или флотоводца, пока не была поглощена империей при Клавдии.[378] Символические услуги Родоса прекратились, возможно, тогда, когда при Тите город, не имея свободы, еще должен был ее добиваться. В это время Дион Хризостом напомнил родосцам, что прежде они владели флотом, а сейчас (при Тите) «вы ежегодно ходите в Коринф на одном-двух беспалубных кораблях». Этот поразительный факт подтверждается многочисленными родосскими надписями того периода, упоминающими triemioliae (триемиолии) Euandria Sebasta, Eirena Sebasta и Polias.[379] Задачи этих судов не были сложными – вероятно, они возили уполномоченных лиц встречать проконсула Ахайи.[380] А смутные воспоминания о поддержке с моря, которую Родос оказывал Риму со времени Антиоха III, постепенно забывались. Освободившись впервые в истории от угрозы пиратства и вторжений, города бассейна Эгейского моря посвятили себя целиком коммерческому судоходству, ибо имперский флот даже не требовал рекрутов из региона. Тем не менее регион Эгейского моря и Финикия остались главным резервуаром морского опыта в империи, и в тревожные дни периода между правлением императоров Галлиена (р. в 218, правил в 253–268) и Константина (р. ок. 285, правил в 306–337) их опыт вновь востребовался.[381]
§ 3. Мавретанские корабли
Система Августа, который поручил Сирийскому и Александрийскому флотам патрулирование восточных морей, недолго сохраняла свою первозданную ясность. В правление Веспасиана имперский вольноотпущенник командовал либурной Nilus Александрийского флота, имевшей стоянку далеко на западе в Цезарее Мавретанской (ныне город Шершель западнее города Алжир), а столетием с лишком позже две восточные провинциальные эскадры скооперировались, чтобы образовать флот в этой бухте.[382] Хотя первые четкие свидетельства такого взаимодействия относятся ко II столетию, каждый флот, вероятно, послал отряд кораблей, когда сформировалась эскадра.[383]
Это событие, видимо, следует связать с казнью Гаем местного правителя и захватом Мавретании в 40 году н. э. Аннексия вызвала яростное восстание, которое не было подавлено до воцарения Клавдия (р. в 10, правил в 41–54).[384] Оно побудило римлян патрулировать побережье, что было поручено Августом молодому Юбе. Самым простым способом формирования новой эскадры, очевидно, было изъятие излишков мощи у восточных флотов, их ограниченные задачи, видимо, сочли несовместимыми с более широкой миссией нового итальянского флота, у которого было некоторое количество малых кораблей. В любом случае мир в восточных морях, должно быть, сделал часть их военно-морских учреждений излишней. Столь малая флотилия, однако, вряд ли нуждалась в административном и материальном обеспечении самостоятельной эскадры, и она не была отделена от восточных соединений полностью. На базах Сирийского и Александрийского флотов могли строиться необходимые корабли без того, чтобы сооружать верфи в Мавретании, там же можно было осуществлять набор и подготовку моряков. Известны два моряка из Сирии и Александрии соответственно. Хотя их экипажи находились слишком долго в далекой Цезарее в Мавретании, чтобы заключить там брачные контракты, они в конце концов вернулись домой.
