Флот миров - [29]

– Полностью согласен с вами. - Общаясь с резервантами, Несс очень долго говорил лишь по-английски. И как же приятно теперь было снова издавать после каждого слова раскатистые трели и вибрации из «р-р-р», выдавать долгие арпеджио сразу двумя языками, гармонично переплетая свою усложненную речь с чужой… переходя, таким образом, к истинной беседе. Сейчас даже гв’оты казались ему далеким воспоминанием. - И для этого есть очень серьезный повод.

– А вы бывали на других собраниях сторонников постоянных чрезвычайных мер? - поинтересовался его новый знакомый.

– Бывал. - «Реже, чем хотелось бы», - подумал Несс. Он ни словом не обмолвился о своем долгом отсутствии. Даже частичная правда, которую ему позволено было сообщать (он якобы был на ПЗ-4), оттолкнула бы от него большинство соплеменников. Общение с безумцами казалось очередной опасностью, которой почти все старались избегать.

Прежде чем мысли о разъединенности с толпой смогли подорвать его высокое воодушевление, Несс на минуту отвлекся. Разноголосица контрапунктных тем, разносимых тысячами голосов, плотная стадная толпа и густо пропитанный запахами воздух буквально поглотили его. И уже достаточно скоро должен был выступить Ника.

Выступавший за выступавшим, с чувством и нараспев напоминали об опасностях и рисках… о великом множестве опасностей, от которых эксперименталисты уже спасли Конкорданс в давние времена. Это было одновременно и знакомо, и волнующе. Головы Несса, как и у всех в толпе, согласно кивали: вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз.

– Наш отлет из галактики, вероятно, первый, - испуская трели, вещал текущий оратор. - Но наверняка не последний. Раса за расой, многие должны будут отправиться вслед за нами, все в большем отчаянии из-за их неразумной медлительности. Вообразите себе их панику, когда стена радиации, порожденной взрывом галактического ядра, подступит ближе. Все неповоротливые, вялые расы в отчаянии ищут энергию и ресурсы, а расы умудренные и благоразумные уже дозаправились и пополнили свои запасы. Теперь представьте, как эти убогие, отчаявшиеся беженцы неожиданно сталкиваются с Флотом Миров. Они обнаружат наши благоразумно сделанные запасы. И, спрашиваю я, будет ли тогда Конкорданс в безопасности?

– Нет! - дружно рявкнули десятки тысяч притиснутых бедром к бедру в маленьком пространстве парка. Вокруг Несса по земле в беспокойном ожидании опасностей, зарождавшихся в бесконечной дали, ударили копыта.

– Разве опасность миновала?

– Нет! Нет!

– Разве наши действия предполагают лишь обычный, давным-давно заведенный распорядок, чтобы мы вверяли само существование Конкорданса консерваторам?

– Нет! Нет!

– И это сулит безопасность?

Тысячи диссонансов слились в единый аккорд невиданной мощи.

– После чрезвычайных обстоятельств!

То есть после неизменных чрезвычайных обстоятельств. Концепция была чересчур нова для обсуждения - переворот всех норм, захватывающая по своей смелости… потому в своем роде пугающая. Даже большинство эксперименталистов старались обходить эту концепцию стороной. Для Несса, едва вырвавшегося из пут консервативного воспитания, она все еще означала гигантский прыжок. Хотя неважно. Оба сердца Несса влекло к эксперименталистам, отстаивающим неизменные чрезвычайные обстоятельства, и политика была здесь ни при чем.

На центральном возвышении парка материализовалась изящная фигура, многократно отраженная на подвешенных вверху голографических экранах. Кожа выступавшего была бледной, желтовато-коричневой, без пятен или иных отличительных меток. Тонкое сочетание оранжевого и золотистого смешивалось с волнами рыжевато-коричневой гривы, поблескивавшей под осветительными лампами. Несс еще никогда не видел такой изысканной прически, разве что у главы государства или у его потенциального приемника, руководившего эксперименталистами.

Ника стоял, широко расставив ноги, полный достоинства, в позе абсолютно уверенного в себе лидера.

Среди десятков тысяч завывавших приверженцев, Несс осознал истину. С таким прекрасным и обаятельным вождем ради победы и ради права иметь детей, он сделает все что угодно.

Все архитектурные течения предлагают устройство множества обеденных мест. На любом митинге или собрании десятки тысяч разговоров свободно возникают и заканчиваются, объединяются и распадаются, развиваются и стихают, отражая таким образом интересы и опыт тысяч обедающих. Да и как могло быть иначе, при таком многообразии профессий, увлечений, политических мнений, а также выказываемых личных пристрастий?

И тем не менее, едва Несс с помощью трансферного диска оказался там, где обычно обедал, в его сознании отчетливо доминировала лишь одна тема: речь Ники. Гул стоял непомерный. «Каким громким он оказался бы на самом деле, - подумалось ему, - не будь шумоподавления?»

Ряды треугольных столов терялись в пространстве помещения. Несс прошел в глубину обширной комнаты, отыскивая знакомые лица. Слегка толкаясь, он проложил себе путь к свободному месту между двумя знакомыми, устроившимися верхом на длинной, с мягкой обивкой, скамье. Откликаясь на его тяжесть, на столе прямо перед ним немедленно материализовалась неглубокая кормушка с кашицей, порция хлеба и чашка с охлажденной водой. Свобода выбора по его вкусу, что была на борту корабля, осталась лишь в воспоминаниях.