Флот и крепость - [8]

- Обя-за-тельно должны взять, ваше превосходительство! - понизив голос, твердо сказал он, сам весь каменный, как та же крепость.

Ушаков хотел было обругать его попугаем, но услышал вдруг со стороны Видо грохочущее "ура" и застыл на месте.

- Лезут! - сказал около Ушакова командир корабля.

- Лезут! - повторил старший флаг-офицер Сорокин.

Действительно, лезли на скалы солдаты, взятые с русских равнин, где о скалах никто не слышал. Частым огнем в них стреляли французы, однако стреляли и они, - взвивались то здесь, то там белые пухлые дымки снизу.

Как только высадился весь десант и начался штурм, замолчали батареи судов Пустошкина, чтобы не перебить своих. Однако Ушакову видно было, что гарнизон Видо едва ли не многочисленнее, чем десант, так отважно идущий задать трезвону штыком, а между тем с того места, где стоял "Св. Павел", была возможность дать по французам два-три залпа так, чтобы рассеять их резервы и не задеть своих солдат.

Раздалась команда его, а следом за нею залп и тут же другой... В третьем не было уже нужды. Французов смело, как девятым валом, и не больше как через четверть часа зоркий марсовый матрос прокричал, что он видит на гребне острова русский флаг.

Обернувшись назад, поискал глазами и нашел Ушаков боцмана. Тот сиял, как медный самовар, начищенный толченым кирпичом.

- Молодец, Хоботьев! - крикнул ему Ушаков.

- Рад стараться! - выкрикнул боцман, выпятив четырехугольный подбородок.

Ни "Леандр", ни "Ла Брюнь", ни тем более бомбарда и галеры не могли отважиться выйти из бухты. Их разоружили для защиты крепости, и экипажи французских судов были теперь там, около своих орудий, на скалах.

Однако сколько осталось в крепости гарнизона и годных в дело орудий после нескольких часов жестокой канонады? Об этом хотел было спросить своего Сорокина Ушаков, но не спросил, сказал только как будто и с горечью, но в то же время и с уверенностью в успехе:

- Ну что ж, я ведь не Суворов и в самом-то деле, чтобы с одного штурма подобные крепости брать!.. Отобьют штурм нынче - завтра еще раз попробуем. А пока что скажи, чтобы подняли сигнал: "Благодарю контр-адмирала Пустошкина!"

Не отбил штурма гарнизон крепости так же, как и гарнизон острова Видо.

Дружный огонь судовых орудий, испытанная меткость русских матросов-артиллеристов, зря растраченные крепостью в начале боя, в полумраке, каленые ядра дали превосходство флоту над крепостью и обессилили гарнизон.

С моря не видно было, как идет штурм крепостных цитаделей, но разноязычные сборные команды с русскими морскими офицерами впереди шли неотступно следом за ротами русских солдат и матросов.

Французы защищались умело и храбро. Истратив патроны в залпах и беглом огне, они первыми переходили к штыку. На лестницы, приставленные к стенам, они обрушивали сверху огромные камни, ломая ими и лестницы и кости штурмующих. Отступая, они заманивали целые толпы в искусно замаскированные сверху волчьи ямы...

Но странно - все это только распаляло атакующих, лезших напролом.

Турки шли на штурм с большими мешками. Кривыми ятаганами отрезали они головы убитых ими или другими французов и поспешно совали в мешки; ведь не за что другое, как только за головы, должны были им платить в штабе Кадыр-бея по два пиастра.

Генерал Шабо с ужасом наблюдал из главной цитадели, как все ближе и ближе подбирались штурмующие, наконец, сам вместе со своими адъютантами вывесил сквозь одну из амбразур в виду флагманского корабля русско-турецкой эскадры длинный белый флаг - две связанные наспех простыни со своей постели.

Это было в два часа дня.

Ушаков приказал выставить сигнал отбоя, и тут же везде на судах затрубили горнисты. Крепость расцветилась флагами победителей-союзников. Бой умолк.

VI

Шабо сдался на милость Ушакова без всяких условий: из всего гарнизона, бывшего под его начальством, осталось только до тысячи трехсот человек. Около сданного ими оружия стали одни часовые, около них самих - другие. С большим любопытством смотрели французы на русских солдат и матросов, приплывших из далекой, совершенно неведомой им страны, чтобы победить их в прославленной крепости.

Свою саблю генерал Шабо снял и отдал старшему из офицеров русского десантного отряда, говоря при этом, что хотел бы лично передать ее Ушакову, о котором слышал так много, раньше чем познакомился с ним сам так хорошо теперь.

Он был очень взволнован, он слишком тяжко переживал свое поражение; он нетерпеливо ожидал своего победителя, обеспокоенный участью не только своей, но и своих солдат и офицеров.

Пристав к берегу, Ушаков внимательно разглядывал вблизи то, что приковало на несколько месяцев его эскадру, - крепость, устроенную так искусно на крепости, возведенной самой природой. Несколько раз, пожимая плечами, обращался он к сопровождавшему его Сорокину:

- Я удивляюсь! Я положительно удивляюсь, как можно было одним штурмом взять такую твердыню!..

И качал сокрушенно головой при виде множества тел убитых на валах, во рвах, около стен: морские сражения не приучили его к таким зрелищам.

Вид обезглавленных тел французских офицеров и солдат возмущал его до крайности.